Черные дельфины. История про людей, которые решили самостоятельно бороться с экологической катастрофой

Если вы когда-нибудь смотрели фильмы про зомби-апокалипсис, то вы с легкостью представите себе Анапу в декабре 2024 года. Зимой курорт всегда вымирает: пустые улицы с минимумом людей и машин, закрытые магазины и кафе, заколоченные окна в ларьках на побережье. Ветер разносит с пляжа песок, бегают бездомные кошки и собаки. А теперь добавьте сюда людей в белых защитных костюмах, респираторах и очках, которые ходят туда-сюда вдоль всего побережья. И густые пятна мазута, въевшиеся в песок, а рядом разбросанные мешки с вытекающей из них черной жижей. Правда похоже на кино?

Журналист 93.RU Валерия Дульская два дня вместе с волонтерами убирала берег Черного моря. Это история про людей, которых заставили, и про волонтеров, которые захотели.

Узкая разбитая улица, идущая вдоль закрытых ларьков, залитая канализационными водами, ведет к пляжу, отделенному от построек песчаными барханами. По обе стороны в таких же узких и разбитых улицах строятся новые отели на два-три этажа. Пока курортный сезон на паузе, строительный — в самом разгаре. Фуры со стройматериалами с трудом разъезжаются с другими грузовиками, вывозящими с берега мешки с мазутом, смешанным с песком.

На углу, ближе к пляжу, горой навалены мешки, перчатки и другой инвентарь. Волонтеров рядом нет, но пожилая женщина протягивает мне защитный комбинезон. С трудом натягиваю его поверх одежды и резиновых сапог и несколько сотен метров иду на пляж по рыхлому песку, по щиколотку проваливаясь в него. Мимо на расстоянии вытянутой руки проезжает трактор: он в Витязево 24 декабря ездил непрерывно.

Подойдя к берегу, вижу сотни людей. Как я потом выясню, это бюджетники, приехавшие своими организациями из разных районов Кубани. Одни активно убирают мазут, даже руками, другие курят в сторонке, третьи любуются морем. Респираторов нет почти ни у кого, хотя дышать нефтепродуктами опасно. Но об этом, кстати, на подходе к пляжу никто не предупреждает.

В одиночку работать на пляже сложно, лучше найти себе напарника. Ветер сдувает мешок, двух рук недостаточно, чтобы держать и лопату, и мешок. Только спустя полчаса нахожу себе пару: до этого все отвечали, что помощь им не нужна. Алексей в приспущенном белом комбинезоне и серой куртке стоит один с лопатой, когда я подхожу и предлагаю помощь. Сначала он мнется, оглядывается и, не найдя поблизости своего коллегу Михалыча, все-таки соглашается поработать вместе. Напросилась.

Почти сразу Лёха, как к нему обращаются коллеги, зовет на обед. Отказываюсь и говорю, что лучше поработаю, но он настойчив. Говорит, что всё равно сейчас все уйдут в столовую, а одной тут делать нечего. Идем группой к выходу с пляжа, заодно знакомлюсь с другими людьми из их компании.

В открытом для волонтеров кафе в нескольких сотнях метров от моря завариваю себе растворимый кофе и выхожу постоять на улице, потому что внутри очень тесно. Сегодня на обед гречка и поздравление от Деда Мороза и Снегурочки под новогодние песни. Все смеются, фотографируются и с радостью разбирают мандарины из мешка. Наблюдаю за этим и думаю про другие мешки — черные, на пляже. Как-то совсем не весело. Но свою мандаринку получаю и я.

На обратном пути к пляжу ребята рассказывают, что приезжают группами на пару дней, затем их сменяют другие люди. Всех селят в гостинице, кормят. Конечно, во время таких выездов вечером бывает весело: прошлой ночью многие ушли спать после трех ночи. Работа работой, но посиделки по расписанию.

— Я почти умер, у меня пульса не было, а ты потом пришел. Ты где был, блин, ты че? — кричит Леха на выходе из столовой какому-то знакомому.

— А вы че, закончили? Я в номере был, я туда [на пляж] не пойду, — слышу ответ.

— Пацаны! Вы *** [прогуляли] весь день. Вон Лера вообще приехала сама, ё-моё, — снова возмущается мой напарник.

— Слышишь, так а чё, там вы очистили? Может, пора пойти позагорать? — смеется второй мужчина.

Народ подходит к припаркованному в сторонке автобусу, на котором сюда приехал. Там у всех еще продолжается перекур.

— После плотного обеда по закону Архимеда полагается поспать! — шутливо говорит одна невысокая пенсионерка, выходя из столовой с мандаринами.

Следующие пару часов работаем на пляже, но теперь у меня другой напарник. Полноватый мужчина в вязаном свитере и спортивных штанах не представился. На нем совсем нет экипировки, только лопата в руках. Работать он не хочет и чаще отдыхает, чем собирает зловонные кучи. Стою с мешком и предлагаю поменяться, но он отказывается — не женское, мол, дело.

Идти в сторону больших пятен мазута на песке новому напарнику тоже не хочется. Да и в целом он неразговорчив. Ищу глазами Лёху: он честно работает с вернувшимся Михалычем. Еще какое-то время пытаюсь приткнуться к кому-нибудь, но вижу, что к обеду все уже устали и энтузиазм куда-то пропал. Прощаюсь со своими новыми знакомыми.

Решаю уехать на другой пляж, туда, где смогу принести пользу. Звоню в контактный центр «Спасай море» по телефону (861) 333-25-74. Этот номер оставляли в каналах администрации Анапы и оперштаба. Там велят поехать в главный штаб на улице Черноморской, 120б в Витязево. Еду.

В штабе вдоль стен расставлены столы, волонтеров внутри мало. По углам стоят коробки с инвентарем. Меня приглашает присесть женщина. Объясняю ей, что полдня работала в Витязево. Там сотни людей, которые приехали организованными группами, поэтому у меня возникли трудности с поиском напарника. Прошусь в другое место, где работают обычные волонтеры-одиночки и не хватает рук. Женщина удивляется, смотрит в список и говорит, что сейчас люди нужны только в Витязево. Очень вежливо уточняет, почему я не хочу там работать. Затем еще раз повторяет, что других мест пока нет. Поздним вечером или утром списки обновят, возможно, завтра нужны будут руки где-нибудь еще.

На часах два дня, ехать в отель совсем не хочется, да и не верится, что помощь нигде не нужна. В чате оперштаба нахожу пост двухдневной давности с адресами штабов и решаю ехать в Джемете. Тем более, когда пару дней назад там волонтерила моя знакомая, работы было много.

Вбиваю в навигаторе адреса: Джеметинский проезд, 6б или дом отдыха «Здоровье». Еще один ориентир: 1-й проезд, 9. Чтобы попасть туда, нужно немного петлять по странным узким улицам. Они все затоплены, хотя дождя не было. Вообще в Анапе явно какая-то проблема то ли с ливневками, то ли с канализацией — повсюду огромные лужи, особенно на узких прибрежных улицах.

Бросаю машину вдоль дороги и захожу в штаб: его легко найти по расклеенным вокруг листам со стрелками. Внутри совершенно другая атмосфера: молодые девушки и парни переодеваются в защитные костюмы, перематывают друг другу ноги пленкой и скотчем, чтобы не испачкаться. В штабе много еды, горячие чай и кофе, но главное — инвентарь. Там есть и костюмы, и хорошие респираторы, и перчатки, и даже сапоги. Одеваюсь и иду на пляж с другими ребятами.

У входа на пляж в кафе «Мама Мия» разбит еще один небольшой штаб, где можно взять лопаты, мешки, перчатки. А еще согреться или перекусить. Во второй половине дня из волонтеров всего несколько десятков человек. Против них — тысячи и тысячи черных пятен, которыми покрыт берег. В этот момент вспоминаю разговор с женщиной из администрации в штабе и начинаю сильно злиться внутри себя. Почему людей не направляют в Джемете? Здесь ситуация в разы хуже, чем в Витязево.

Возле моря замечаю женщину с короткими рыжеватыми волосами, она работает одна. Иду к ней набиваться в напарники. Ирина три года назад переехала в Анапу с крайнего Севера, где всю жизнь работала в аэропортах, но всегда мечтала жить на юге. И вот три года назад у нее получилось. Череда трагических событий — потеря мужа, сына, матери, тяжелое заболевание ковидом — заставила Ирину всё-таки решиться оставить прошлую жизнь и перебраться в Анапу. Здесь она успела устроиться в аэропорт, правда, почти сразу же его закрыли из-за спецоперации.

— Родилась на Карской губе, выросла в Салехарде, переехала в Тюмень. 33 года работала в аэропорту в Ноябрьске. Всю жизнь жили на Севере, всю жизнь мечта была — жить на море, — рассказывает Ирина. — Каждое утро просыпаюсь и благодарю Боженьку, что я здесь.

Она вспоминает, что в первый день трагедии на пляже стоял такой смрад, что сначала показалось, что работать здесь она не сможет. Но всё же Ирина не смогла остаться в стороне от беды и просто «лежать на диване». По ее словам, Анапа — здравница, куда приезжают тысячи детей. В том числе северяне. Много лет назад на их месте была Ирина, и теперь она считает своим долгом спасти то место, где всегда мечтала жить.

Рядом с нами волонтерит Валерия из Ростова-на-Дону — она приехала сюда во время отпуска. Ее напарница Евгения из Санкт-Петербурга с трудом подбирает цензурные слова, чтобы описать картину вокруг. Обе девушки — обычные добровольцы, которые сами организовались и приехали на помощь.

Чуть дальше в одиночку мазут убирает Екатерина из Крыма, которая с недавнего времени живет в Сочи. Она приехала сюда по зову сердца, с организацией были некоторые трудности, но всё закончилось хорошо: девушку поселили в каком-то санатории, названия которого она даже не помнит, зато в хороших условиях с питанием. Целыми днями она работает на пляже.

Наталья, Анастасия, Алина, Оксана, Анна — все они живут в разных городах России, но смогли всё бросить и примчаться в Анапу по зову сердца. Интересный диалог произошел с Алиной из Москвы: настолько обыденно она относится к волонтерству, что это, с одной стороны, удивляет, с другой — восхищает. Девушка, признаётся, что не понимает, какой вообще может стоять выбор перед человеком, если он задается вопросом, стоит ли ехать. Конечно, стоит. А если даже не думает об этом?

— Тогда этот человек точно не здоров, что с него взять, — строго отрезает Алина.

С первого дня в соцсетях начали появляться ужасающие кадры с погибшими дельфинами. С момента разлива нефтепродуктов после крушения танкеров, то есть с 15 декабря, обнаружили 21 погибшую азовку. Млекопитающих находят не только в Анапе, но и в Новороссийске. Некоторые особи полностью оказались в мазуте.

Мы работаем на пляже до самого заката, не замечая, как идет время. Собирать мазут сложно: часто его приходится брать прямо руками, потому что лопатой делать это неудобно. Не знаю, сколько я сделала за день приседаний и взмахов лопатой, но тело, и особенно ноги, к вечеру гудят.

После работы мы сдаем инвентарь, переодеваемся в штабе и пытаемся немного отмыть руки. Как бы вы ни защищались, никакой комбинезон вас не спасет, поэтому сразу выбирайте одежду, которую не жалко потом будет выбросить. Всем, кто работает с мазутом, важно пить абсорбенты, да и в целом обычную воду. Координаторы постоянно напоминают об этом и отправляют людей к столу с «Полисорбом».

Вечером в центр продолжают подвозить гуманитарку. На ужин дают макароны с мясным соусом. Еще на выбор на барной стойке лежат пирожки, булочки с разными начинками, бутерброды, капуста и сладости.

Все общаются, помогают друг другу снимать экипировку, делятся впечатлениями. За моим столиком обсуждают боли в спине и способы их лечения: очень полезно, кстати, после тяжелого физического труда. Рассказываю свою историю лечения, и переходим к другим болячкам. Да, за моим столиком в основном люди старше 30.

Следующим утром я снова еду в этот штаб, тут много новых людей. На этот раз — мужчин. За день до этого на пляже работали практически только женщины. Замечаю в толпе высокую девушку в черной водолазке, на груди у нее наклеены два куска малярной ленты со словами «Куратор Лена». Она рассказывает, что негласно штаб, где я нахожусь, называют независимым, потому что работу здесь организовали местные волонтеры без участия властей. На протяжении всей загрязненной береговой линии, а это более 50 километров, таких независимых центров несколько.

— У нас здесь по-домашнему, уютно. Да, к сожалению, нам деньги муниципальные не попадают, у нас всё за счет своих средств. В условиях жуткого дефицита мы стараемся как можем. У нас колоссальное количество добровольцев каждый день. Мы работаем в любую погоду с 9 до 18, — эмоционально рассказывает Елена.

Сейчас главная задача координаторов — решить вопрос по инвентарю, его всегда не хватает. В штабе экономят респираторы, по вечерам волонтеры их моют, обрабатывают, чтобы использовать повторно. Жуткий дефицит комбинезонов, их приходится обматывать скотчем.

— На сегодняшний день нет информации, сколько человек лежит в медучреждениях с интоксикацией. Мы лично решаем вопрос с врачами, у нас в штабе оборудована медикаментозная территория, где можно выпить не только «Полисорб», — добавляет Елена. — Мы людей информируем о технике безопасности, сколько часов можно находиться на пляже, как часто менять фильтры в респираторе. Глобально, к сожалению, эта работа не ведется.

Как долго будет работать этот и другие штабы — оценить пока сложно. Лена считает, что точно не один месяц, потому что с каждым штормом на берег выбрасывает новые порции мазута. И людям приходится чистить всё практически с нуля.

Утром в Анапе снова дождь. На пляж, где вчера работали всего пару десятков человек, согнали бюджетников. Судя по всему, за каждым участком берега закреплен свой район: Павловский, Ленинградский, Новороссийск. Вдалеке обосновался студенческий корпус, я решаю работать рядом с молодежью. В одиночку получается собрать пять мешков руками, лопату я решила даже не брать. В какой-то момент дышать в респираторе становится совсем сложно, внутри скапливается конденсат. Спина почти не разгибается.

Студенты, которые работают рядом, почему-то почти не собирают мазут в мешки. Между собой они пытаются оценить масштабы трагедии и прикидывают время на уборку. Ну и, конечно же, делятся — кого пригнали, кто приехал сам, а кому предложили какие-то преференции. Ребята лопатами закидывают нефтепродукты, смешанные с песком, прямо в ковш экскаватора. Куда это везут потом — непонятно. Вероятно, в огромные кучи в начале пляжа.

— Нужны другие средства борьбы, чтобы мы не работали каждый раз впустую. Если не сделать всё вовремя, здесь будет очень серьезная эпидемиологическая обстановка с переполненными медучреждениями, — считает координатор штаба Елена, она эколог по образованию. — Мы уже чувствуем на себе последствия, хотя прошла всего неделя. Отходы вывозят на расстоянии двух километров от берега. Сейчас у нас запах нефтепродуктов не только с моря, мы в плену этих запахов. Это проблема федерального уровня, которую нужно решать более серьезно.

Особенно пугает ситуация в Джемете. Если идти вдоль воды, то с одной стороны море, с другой — горы песка вперемешку с черными пятнами. Заглядываю за эти горы, и сразу хочется плакать. Вытекшие из белых мешков черные озера. Рядом нет ни людей, ни техники. Только песок, море и мазут.