Смерть рядового Овлашенко. История семьи из Ростовской области, похоронившей своего мужа, сына, отца и брата

«Как и положено военному человеку, Иван Овлашенко беспрекословно выполнял задачи», — говорит чиновник батайской администрации перед наглухо закрытым гробом. Рядом ждет команды караул. На самом деле Иван не был «военным человеком» и не планировал связать жизнь с армией — его мобилизовали. Ирина Бабичева рассказывает, как жил и умер рядовой Овлашенко.

Храм Святой Троицы полон людей. Батюшка кадит, наполняя церковный зал запахом ладана.

— Сколько лет тут живу, ни разу не был, — тихо говорит мужчина средних лет, окидывая взглядом бело-голубые стены.

— Лучше б сюда на венчание, чем по такому поводу, — вполголоса отвечает стоящая рядом женщина.

— Молодой, еще жить и жить, — кивает ее собеседник. Ему передают свечу, воткнутую в салфетку — чтобы воск не обжигал руки. Пламя передают от фитиля к фитилю.

К стене приставлен деревянный крест с табличкой: «Здесь покоится Овлашенко Иван Александрович». Внизу две даты — рождения и смерти. Иван умер в 30. Его закрытый цинковый гроб в храм внесли шесть солдат почетного караула. Теперь он стоит у алтаря с армейской фуражкой у изголовья.

— Мы для него ничего сделать не можем, — говорит батюшка. - Только помолиться.

Начинают отпевать.

У алтаря, сгорбившись, стоит седовласый мужчина. Это Александр Овлашенко — отец Ивана. Он неотрывно смотрит на гроб и на фуражку. Рядом с ним крестятся две молодые женщины — это Валентина и Валерия.

— Слава тебе, Боже, — выдыхает церковный хор.

До мобилизации

В детстве Валентина и Иван Овлашенко были неразлучны. Валя старше брата на год и четыре месяца. Говорит про него: вынянчила. Еще толком не умела читать, но рассказывала брату сказки по понятым и домысленным словам из книжек, по картинкам. Когда Ваня узнал, что сестру отдадут в первый класс, потребовал отправить его вместе с ней. Родители попробовали договориться с учительницей. Та протестировала мальчика и сказала: «Потянет».

И Ваня потянул. Когда ленился, сестра настаивала, чтобы он делал с ней уроки. После школы вместе поступили в один колледж, потом — в один институт.

Получив диплом, Иван Овлашенко ушел в армию. Отслужив, устроился мерчендайзером в компанию «Пепси». Там он встретил Валерию и влюбился. Чтобы расположить ее к себе, Иван помогал по работе и засыпал шутками. Валерия не заметила, как они стали неразлучны.

Иван позвал ее замуж, а на следующий день Валерия узнала, что беременна. Вышла за него на третьем месяце. Свадьбу отметили в семейном кругу. Летом 2017 года у них родилась дочь Полина. В выходные и после работы муж брал на себя уход за дочкой — менял пеленки, играл, укладывал спать. Несмотря на это, супруги стали ссориться. У них оказались разные взгляды на воспитание дочери.

— Он очень сильно баловал ребенка, — объясняет Валерия. — У меня строгое воспитание. Я и сама росла в строгости. А его наоборот залюбливали. Для него ребенок — это все. Это смысл жизни. Он постоянно пытался делать ей праздник, дать ей все. И у ребенка был негатив — мама плохая, а папа хороший. Из-за этого мы постоянно ссорились. Я жаловалась: «Меня ребенок не воспринимает, потому что у тебя вечный праздник, а мама бывает и уставшая, и строгая». Потому что серые будни. А он отвечал: «Пусть у ребенка будет счастливое детство».

Устав от ссор, Валерия подала на развод. Но фамилию мужа она сохранила — надеялась позже сойтись вновь.

После развода Иван брал с собой дочь на море. Ни разу не задержал алименты. Когда Полина захотела посмотреть на лес, повез дочь в Архангельскую область и учил собирать грибы.

С сестрой Иван делился проблемами и советовался. От нее Валерия узнала, что после развода у Ивана не было отношений.

— И у меня не было — три года в разводе, ничего не складывалось. [Валя] сказала, у него обида на меня, что я его даже на порог не пускала. А я не пускала, чтобы не смотреть на него. Потому что когда его видела, хотела опять сойтись, а он ничего для этого не делал. Короче, два человека не смогли нормально поговорить, — признается Валерия.

Десять минут

О том, что россияне сражаются с украинцами, пятилетняя Полина узнала из телевизора. Увидела мужчин в форме и пошла за ответами к маме.

— Я объяснила: наша страна сейчас воюет с другой страной, просто это происходит не в обычной жизни [перед нашими глазами], — рассказывает Валерия. — Что мужчины ездят. От садика часто просили то рисунок на военную тему нарисовать, то поделку. Мы сделали с ней военный корабль.

В декрете Валерия отучилась на массажиста. Иван тоже сменил работу — стал таксистом. Бывшие супруги поделили дни недели, которые Полина проводит с ними. Сестра Валентина вспоминает, что Иван обожал детей и часто играл сразу с тремя — с Полиной и двумя племянниками.

Вечером 25 сентября Иван Овлашенко как раз был с дочкой. Ждал, когда за ней придет Валерия.

— Постучали. Вышел. А ему [сотрудник] военкомата вручил повестку: возьмите, распишитесь. Он расписался, — рассказывает Валентина Стрелкова, сменившая фамилию после замужества. В разговоре со мной она ни разу не называет Валерию бывшей женой.

В повестке говорилось, что к семи утра рядовой запаса Иван Овлашенко должен прибыть в военкомат для уточнения данных. Уже в 7:10 он позвонил сестре — сказал, что годен и его мобилизуют. Валентина спросила: «А как же комиссия?» Иван ответил, что комиссия еще будет, но он уже годен и его уже взяли. Попросил привезти вещи — свитер, зубную пасту, щетку, мыло, полотенце. Утром в военкомат Иван уехал только с документами.

В тот же день — 26 сентября — батайчанина отправили в военную часть в Персиановку. Иван позвонил жене и сообщил: так и так, мобилизован.

— [Я его] начала отговаривать, — вспоминает Валерия. — Если бы я была с ним в браке, никогда бы не позволила ему туда пойти. Но у него было такое понимание, что если бы мы не начали атаковать, то и Ростова давно бы не было, якобы и Таганрога не было бы уже.

Валерия работает массажистом. Она помнит, как осенью ее клиенты уезжали из страны — кто в Израиль, кто в Казахстан, кто на Бали. Знакомые скрывались на съемных квартирах. Но Иван не пытался избежать мобилизации. Сказал родным, что уедет ради них.

— Мне кажется, у него здесь не складывалось. Душевное беспокойство, хотел смены обстановки, — считает Валерия Овлашенко. — Плюс у него были финансовые обязательства — кредит на машину. Он взял ее, чтобы работать в такси. Белый «Солярис».

Автомобиль теперь простаивает в отцовском дворе.

Валентина подтверждает, что брат много переживал. В 2021 году умерла мама, и Иван так и не отошел от этой потери. Он обожал маму и не мог поверить, что больше не увидит ее.

У женщины не выдержало сердце. Их папа — Александр Овлашенко — проснулся ночью и увидел, что жена лежит рядом мертвая. У нее никогда не было ишемических болезней, утверждает дочь, поэтому для семьи это был шок.

Когда сыну пришла повестка, Овлашенко-старший возмутился. Не понимал, зачем мобилизовывать тех, кто выбрал мирную жизнь, если в городе полно военных. Александр Овлашенко плакал, когда ездил навещать сына в часть под Новочеркасском.

Мобилизованный

В семье рассказывают, что по прибытии на службу Ивану выдали бронежилет, каску, вещмешок и берцы. Вещмешок вскоре порвался, а берцы расклеились, когда мужчина прошелся в них по лужам. Поэтому все, кроме бронежилета и каски, близкие Ивана покупали сами. Перечнем нужных вещей семью снабдил военкомат.

— Список такой большой… теплый бушлат, теплые штаны, тонкие штаны, наколенники, нарукавники, спальный мешок, рюкзак, карабины, изолента, две балаклавы — тонкая и теплая на флисе, аптечку купили полностью, — перечисляет сестра.

Иван был в шоке, что семье приходится тратиться на сборы. Он просил близких экономить и не покупать все, что указано в списках.

— Мы постоянно пытались объяснить, что если мы сейчас чего-то не купим здесь, то там он вряд ли получит, когда нужно будет. Он принял это и сказал: надо, значит надо. Возмущало непонимание, когда чего дадут, не дадут. Если бы не [купили ему] спальники, то спал был, наверно, без всего. А там холодно было спать, — говорит Валентина.

На сборы Ивана семья потратила около 70 тысяч. Когда ему пришли губернаторские выплаты, Овлашенко вернул деньги родным. После покупок сестра увидела, что спальники взлетели в цене в два раза. Она уверена, что им еще повезло.

Накануне отъезда в Донецк Иван позвонил сестре: предупредил, что его сим-карта уже не будет работать, но как только появится возможность — позвонит. Овлашенко выучил номера близких наизусть, просил телефоны сослуживцев и писал семье, что жив. Иногда звонил. Связь прерывалась, но Валентину успокаивал его голос. Сообщения и звонки поступали с украинских номеров.

В декабре Иван Овлашенко получил осколочное ранение в плечо. Повреждение сочли легким, рядового не госпитализировали. При каких обстоятельствах он получил рану, Иван семье не рассказывал.

Срочную службы Овлашенко пробыл водителем в инженерных войсках. Но под Донецком оказался минометчиком.

— Просто сказали «надо». Пояснили, что любая учеба лучше всего на практике, — припоминает слова брата Валентина Стрелкова.

После мобилизации Иван пытался наладить отношения с Валерией. Когда появлялась возможность, он ей писал и звонил. Валерия говорит, что вопрос в итоге решили отложить до его возвращения.

— Мы думали восстанавливать семью, поговорить, когда [он] придет. Вот — восстановили, — сокрушается женщина.

В декабре муж говорил ей, что нескольких мобилизованных из его части уже нет в живых. Иван был потрясен: вроде недавно вместе приехали. С оставшимися мобилизованными помянули ушедших за небольшим столом. Валерия спрашивала, видел ли брат мертвых. Иван ответил, что видел одного «холодного» — то есть давно убитого.

Еще Овлашенко разговаривал с сестрой о смерти. Предупредил: если погибнет, то его не надо кремировать. Просил похоронить традиционно — на кладбище. До мобилизации эту тему не обсуждали.

Дочери Иван запретил рассказывать, что мобилизован. Просил сказать, что в командировке.

— Уже ближе к январю ребенок стал догадываться, что папа на [передовой]. То новости про [передовую] смотрит, то папу по видеосвязи видит в военной форме, — говорит Валерия. — Ребенок постоянно говорил: «Мама, папа, когда вы помиритесь?» Где-то за неделю до смерти ребенок прямо сам не свой был. Очень переживала. Спать ее было сложно уложить. Она как будто чувствовала.

Полина засыпала маму вопросами: кто виноват, что они не вместе? Кто первый предложил развестись? Иван тоже как предчувствовал, считает Валерия. Желание как можно больше дать дочери обострилось — Ивана прорвало, говорит женщина. Каждый день спрашивал, как Полина. Если раньше его денег хватало на алименты и поездки, то теперь он стал полностью оплачивать кружки и секции для дочери, переводил деньги на одежду, просил отвести ребенка в цирк, устроить фотосессию. На новогодние каникулы Полина с мамой поехали в Домбай.

За две недели до Нового года Иван попросил сестру выбрать подарок для его дочери. Решили купить танцевальный коврик с подключением к телевизору — чтобы Полина смотрела движения на экране и повторяла. Валентина посмотрела каталоги: коврик стоил 10 тысяч рублей. Иван перевел больше и добавил: «И еще набор кукол LOL — самый большой и лучший».

В канун праздника Иван позвонил сестре. Валентина слушала довольный голос брата — он радовался, что связь не барахлит и можно наговориться. Мобилизованные тогда накрыли небольшой стол. «Маленький пир», назвал его Иван. Пожелал следующий Новый год встретить как всегда — дома с семьей.

Это был их последний разговор. Наутро Иван отправился на смену. Валентина спрашивала, надо ли ему послать лекарств или теплых вещей. Последнее свое сообщение Иван отправил сестре. Вечером 9 января он написал: «Привет, все норм, ничего не нужно». И пропал.

Имплантат и пальцы

10 января Валерия не получила от Ивана привычного вопроса о том, как дела у дочери. Телефон Ивана не отвечал. Валентина стала писать на все номера, с которых брат звонил ей после мобилизации. Писала в чаты близких мобилизованных — не слышал ли, что случилось с рядовым Иваном Овлашенко. Везде была тишина.

В ночь на субботу Иван приснился сестре. Он пришел в отцовский дом, увидел Валентину и крепко обнял. Молчал. Валентина чувствовала его объятие — тепло тела, запах. Утром проснулась в уверенности, что брат действительно приехал к отцу в отпуск. Позвонила отцу и услышала, что Иван по-прежнему не выходит на связь. Сейчас она верит, что брат приходил прощаться.

Тем вечером Валентине позвонила соседка ее отца. Всхлипывая, сказала, что в дверь стучат, но тот не открывает. «Это по поводу брата?» — спросила Валентина. Соседка подтвердила.

Звонок сотрудника военкомата застал Овлашенко-старшего в магазине. Услышав, что его ждут у двери, Александр заторопился домой. Когда Валентина приехала, он уже был дома и знал о смерти сына.

Сотрудник военкомата, принесший повестку, сказал, что им дадут взглянуть на Ивана перед похоронами. По его словам, тело Ивана в морге Ростовского военного госпиталя было целым. Прощание он велел назначить на ближайший понедельник, 16 января. Это день рождения Александра, ему исполнилось 65 лет. Мужчина был готов хоронить единственного сына в свой юбилей. Он переживал, что Иван не был предан земле вовремя и традиции оказались нарушены — к нему на могилу не приходили на девятый день, не ставили свечи в церкви. Чтобы успокоить отца, Валентина заваривала ему церковный чай.

Но 16 января похороны не состоялись. Военные перенесли на следующий день, потом — на неопределенный срок «до выяснения обстоятельств».

Выяснилось, что тело в морге еще не идентифицировали. Родственники Ивана хотели поехать на опознание. Их не пустили: сказали, что опознавать там нечего, потому что он «не целый». В морге предложили провести экспертизу, чтобы убедиться, что это тело Ивана. Еще Валентина вспомнила, что летом брат вставлял имплантат в зубы, узнала в клинике номер имплантата — вдруг можно будет опознать по нему.

— Командир расчета стоял на наведении перед окопом, — рассказывает Валерия Овлашенко. — А трое, в том числе Ваня, были в окопе. И туда прилетело. Командир сейчас в военном госпитале. У него очень плохое состояние.

Командир расчета не видел смерть подчиненных: от удара он потерял сознание. Поэтому близкие Ивана надеялись, что экспертиза установит: это не Иван Овлашенко. Думали, что родной человек может быть в коме или без памяти в другом госпитале.

Через пару дней тело идентифицировали по пальцам. Семье сказали, что тело разорвано, поэтому на похоронах будет закрытый цинковый гроб.

— Там нету ничего, как я поняла. Мало что сохранилось, — говорит Валерия. — Почему сначала сказали — целое, потом — не целое? Может быть, перепутали. Сказали, что перекладывать в гроб нормально не будут, потому что перекладывать особо нечего.

Не для военных действий

— Почему так происходит? — спрашивает батюшка после отпевания. — Ведь это неправильно. Дети должны хоронить родителей. Это не поддается разуму человека. Самое главное на этой земле — научиться любить. Любите тех, кто рядом с вами сейчас. Не ослабевайте друг к другу. Люди, которые ушли — это люди, которым не хватило нашей любви.

Шесть солдат выносят из церкви цинковый гроб с лежащей на нем фуражкой, у могилы ставят на пару табуреток. Батайский военком Сергей Чайковский накрывает гроб российским триколором.

В 2019 году он говорил в интервью: «Будущие поколения мы растим не для военных действий, а как раз для того, чтобы не было войны. Чужого нам не надо, но и свое не отдадим».

В этот раз военком Чайковский молчит.

— Уважаемые присутствующие! — гремит усиленный микрофоном голос чиновника из администрации. — Мы собрались здесь, потому что произошло печальное событие.

Он с выражением зачитывает подготовленную речь: Ивана мобилизовали, отправили в ДНР, смертельно ранили, осталась пятилетняя дочь. Затем выступает глава Батайска Игорь Любченко — говорит семье, что Иван искоренял националистический режим на территории Украины.

Отец Ивана, не шевелясь, смотрит на фуражку.

…Только у ямы на Аллее героев Александр Овлашенко закрывает лицо руками.

— Ванюк! — прорезает тишину его сдавленный крик.

Влажные комья земли падают на крышку гроба. Бросить последние три горсти земли подходят не все: распогодилось, с каждым шагом к подошве обуви прилипает новый пласт почвы. Некоторые захватили бахилы, но земля забирает и их. Грязь смывают в лужах, вытирают ботинки о столбики чужих оград.

Эту часть кладбища открыли в прошлом феврале. Здесь сотни крестов. Большинство могил уже обнесены оградами. Похоронены контрактники, мобилизованные и вагнеровцы, говорит директор муниципального предприятия «Ритуальные услуги Батайска» Анаит Погосян. Всех погибших хоронят за бюджетный счет.

Военные выстраиваются в ряд у могилы рядового Овлашенко и стреляют в воздух. Потом ищут гильзы в грязи.

— У меня стойкое ощущение, что я ним не договорила. Открытый гештальт остался, — признается Валерия. — Буду у могилы стоять и разговаривать. Хочу, чтобы он меня отпустил, понял: когда я его на порог не пускала, ждала от него инициативы. А он, видать, ждал от меня какого-то шага.

Валентина говорит, что никого не винит в смерти брата.

— Судьба, — считает она. — У всех людей есть дата смерти, которая нам неизвестна. Если бы он не ушел [при мобилизации], произошло бы что-то другое. Наверное, так было начертано. Каждому свое. Но в 30 лет жизнь только начинается. Его мечты и желания не исполнились до конца. Это очень тяжело. Надеемся, что там ему намного лучше.

На похоронах Ивана дочери не было — девочка еще слишком маленькая. Но Полина уже знает, что отец погиб. В январе мама осторожно сказала ей, что он теперь на небе.

— Она спросила: «Папу убили на [передовой]?» Я не считаю нужным ей врать. Так и сказала, что да, — вспоминает Валерия. — Она очень переживала. Конечно, плакала. Но я пыталась это мягко обрисовать. Это я больше слезы лью, а она меня успокаивает: «Мама, хватит плакать. Папа жив, папа на небе, папа — звездочка, и мы ему машем каждый день».