Спасали бойцов с передовой, а потом поженились. Врач и водитель нашли друг друга на СВО — их история

Есть ли место любви на СВО? История начальника медицинской службы добровольческого отряда «БАРС-16» Натальи Казарян и водителя Александра доказывает это в полной мере. Вместе они эвакуировали раненых и погибших с передовой, пока их автомобиль не подбил украинский беспилотник. Наталья помогла истекающему кровью Александру и отправила его в госпиталь в Лисичанске, где мужчина сделал предложение врачу и получил согласие. Сегодня они вместе живут в Краснодаре. О том, как развивались отношения пары и сложилась жизнь после СВО, Наталья рассказала в интервью.

— Как вы попали на СВО и сколько были на передовой?

— Шесть месяцев я там провела, сама попросилась. Как раз работала хирургической медсестрой, поэтому понимала, что смогу помочь. И сыграл азарт, наверное. Но я не думала, что там будет вот так.

— Можете пояснить?

— Я ожидала, что попаду в медсанчасть, как мне изначально озвучили. Понимала, что это, конечно, не полноценная больница, условия будут похуже. А в итоге меня привезли на передовую, с окопами. В здании выделили комнатку, провели свет, утеплили, мышей вывели. Туда привозили раненых, я их перевязывала, кровотечения останавливала. А до госпиталя нужно было ехать еще минут 30–40 на «буханке». Я в шоке была, месяца полтора даже не могла осознать, что вообще происходит. Но я же присягу дала. Я не могла уйти.

— У вас наверняка было немало страшных моментов за время работы на передовой?

— Вы знаете, мне вообще-то не было страшно. Адреналин выплескивается, не думаешь ни о чём. Неприятно, конечно, когда обстреливают. Но потом привыкаешь и даже ложишься спать под эти звуки, потому что вырубает от усталости. Страшно было лишь тогда, когда машину, где Саша находился, взорвали и привезли только одного раненого из пяти.

— Расскажете, как это произошло?

— Он поехал провести ротацию. И ВСУ запустили дроны паровозиком, третий влетел в «буханку». Когда Саша с бойцами уже подъезжали к нам, я услышала взрыв. Все начали выпрыгивать, а Саша был за рулем, он машину подальше увел, потом уже выпрыгнул раненый. Расстояние было большое, он полз ко мне потихоньку.

— И вы его заметили, получается, в таком состоянии?

— Его заметил возле здания другой боец. Я только помню момент, когда открывается огромная железная дверь, и его, прыгающего на одной ноге, в кровище, затаскивают в мою комнату. У него сильно пробило ногу и переносицу, пошло по сонной артерии. Балаклава спасла: царапина глубокая, но до вены не достало. Я его перевязала, потом еще двое доползли, их тоже. Всех троих отвезла в госпиталь. Одного бойца спасти не удалось: он сгорел в машине. Но когда мне сказали, что «буханка» горит, и привезли только одного раненого, было очень страшно за Сашу.

— Как развивались ваши отношения?

— Сначала мы просто молча ездили на эвакуацию. Я сидела сзади в основном: там перевозят раненых, и в пути нужно оказать им помощь. Разговаривать не всегда хотелось. Вот так мы ездили два месяца, потом всё же начали общаться. И вдруг он мне пишет: «Ты мне нравишься». Я ответила что-то вроде: «Да ну». Думала тогда, зачем мне это, я же не за мужем сюда приехала. Но Саша начал ухаживать. На передовой йогурт — это редкое лакомство, как молекулярная кухня в обычной жизни. И вот представьте, доставал для меня то йогурт, то манго! А один раз я зашла в комнату и увидела 101 розу из мыла, красивый букет.

— Добился вашего внимания, получается?

— Симпатия у меня всё равно была. Мне с ним надежно, он никогда не истерил, хотя в машине всякое происходит, бойцы ведут себя по-разному из-за травм. Он такой собранный, что мне не было страшно, даже когда мы ехали по ужасной дороге, ночью, среди разрушенных зданий. Наши отношения там развивались на эмоциях, в реальной жизни это на уровне глупости, наверное. А на СВО вообще по-другому всё. Тут больше взвешиваешь, а там на чувства ориентируешься.

— И Александр вам сделал предложение в госпитале?

— Да. Я захожу к нему, а он — бац, и говорит такую фразу. Я не знаю, почему я ответила «Да». Это было тоже на каких-то эмоциях. Мы столько с ним прошли, сколько в обычной жизни люди и за 20–30 лет не пройдут. Сейчас ценим каждый день.

— Вы уже сыграли свадьбу?

— Да. Мы вернулись в Краснодар 27 апреля, а 3 мая уже расписались. Всё было невтерпеж. Наверное, торопиться жить начали.

— На СВО уже не стали возвращаться, получается?

— Мы пытались, но командир сказал, что он нас не возьмет, потому что мы стали уязвимы. Раньше были бесстрашные, каждый сам по себе. А теперь, получается, друг за друга будем переживать.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Я работаю социальным координатором фонда «Защитники Отечества». Веду прием по пропавшим без вести, составляю родственные карты, делаю анализ ДНК. Всё время на связи с родственниками. Решаю и другие вопросы: кому-то надо в больницу лечь, детям военных — поступить в колледж, родителям бойцов — найти помощника, чтобы огород вскопать. С совершенно разными проблемами обращаются. А у меня высшее образование спортивного психолога. И я не знаю почему, но у меня на приеме семьи не плачут, хотя все родственники бойцов эмоциональные, тревожные.

— Какие планы у вас с Александром?

— Муж пойдет повышать квалификацию на обучении для участников СВО в Новороссийске. А вообще хотим дом, чтобы жить в нем вдвоем. А то на двоих у нас пятеро детей, у меня трое и у Саши двое. План уже перевыполнили, можно и для себя пожить.