«Не снимай, а то все увидят, как я живу». Кто приходит на бесплатную кормежку под Садовый мост в Краснодаре

Под Садовым мостом в Краснодаре почти каждый день раздают бесплатную еду. Под шум проезжающих трамваев и электропоездов люди разговаривают о Боге, о жизни и едят то, что принесли благотворители. Сюда приходят не только бездомные, но и те, у кого есть дом, вполне приличная одежда, но нет возможности нормально питаться. Кто эти люди и почему они туда приходят? Чтобы ответить на эти вопросы, журналист 93.RU Никита Зырянов сам отправился под мост.

Каждый четверг около 12 дня под мост на улице Садовой (недалеко от перекрестка с улицей Северной) приезжает серенький минивэн. Из него извлекают белый раскладной столик, термос с чаем и зеленый армейский терморюкзак. Периодически натюрморт на столе дополняют всевозможные сухарики для супа или печенье — это уже к чаю.

Затем на столе появляются газеты и одноразовые стаканчики с тарелками. Правда, не все они идут в дело. Некоторые люди приходят со своими судочками, чтобы в том числе взять немного еды с собой.

— Не снимай, пожалуйста, друг, а то все увидят, как я живу. Да и ребята тоже будут против, наверно. Кто знает, что у людей на уме, — обращается ко мне пожилой мужчина в потрепанной кепке и ветровке болотного цвета, приехавший сюда на стареньком велосипеде.

Он достает из рюкзака судочек и подходит к столу. Там стоит мужчина из серого минивэна и начинает говорить о «жизни без греха и зависимости», взаимопомощи и личном опыте отказа от этих самых зависимостей. Каждая такая проповедь заканчивается тезисом, что «Бог есть в каждом из нас».

— Почему я здесь? А ты почему сюда пришел, — спрашивает у меня пенсионер с велосипедом.

После того, как я представляюсь и объясняю, что я журналист, он становится более откровенным.

— В 90-х меня бросила жена. Я не смог с ней уехать за границу. Там наклевывалась кое-какая работенка. В общем, не бедствовали бы точно. Но я сказал, что не могу так быстро все бросить и уехать. У меня же тут родственники были. Ну и она ответила: «значит, найду другого, кто сможет». Вот теперь она там (произнося эту фразу, мужчина кивает в неопределенную сторону головой), а я здесь, под мостом, — рассказ пенсионера прерывает шум проезжающей электрички.

— У меня есть небольшой домик. Пенсию вот получаю. Но разве на это прожить, — продолжает мужчина, поднимая руку и прижимая ноготь большого пальца к верхней фаланге указательного. — Вот такусенькая. На еду особо и не хватает. Да и кому готовить. Я как расстался со своей женщиной, так нормально и не могу в этот мир вернуться что ли. Сейчас вот ищу себе жену. Хотелось бы помоложе, конечно. Ну лет 40–50 хотя бы. Очень уж тоскливо.

Сергей, тот самый проповедник и организатор кормежки (так этот процесс называют сами «прихожане»), рассказывает мне, что делает это все, «потому что хочет помочь людям».

— Я сам в свое время скитался, можно так сказать. Во время коронавируса было очень тяжело, не мог найти дело по душе. Потом нашел работенку, стал делать визитки, рекламные брошюры. Ну дизайном занимаюсь. Часть денег, которые получаю, трачу на продукты. Готовлю что-нибудь и привожу под мост. Так я хочу помочь тем, кому хуже, чем мне, — говорит Сергей. — Сегодня вот привез гречку с курицей, в прошлый раз — борщ.

По словам Сергея, время от времени кто-то из меценатов перечисляет ему деньги, не всегда это большие суммы. «Но и это больше, чем ничего».

— Конечно, не только я один направляю на это деньги. Недавно написала девушка. Перечислила 300 рублей и спросила, какие вещи привезти.

После этих слов он зовет собравшихся к столу и продолжает рассказ.

— Здесь я несу не только помощь. Но и слово Божие. Я вижу, как при моих речах некоторые улыбаются или ехидничают. Ничего страшного в этом нет. Я не обижаюсь. Насильно свою правду здесь никто никому не насаживает. У человека есть выбор — принять или не принять ее. Но независимо от этого, его тут точно покормят, — объясняет Сергей, открывая стоящий у стола армейский терморюкзак. Стол со всех сторон начинают обступать люди. При этом никто не толкается. Со стороны это выглядит как организованная очередь.

— Здесь всем хватит, не торопитесь, покушаете все. Бабушку только пропустите, — обращается мужчина к собравшимся.

В этот момент к столу подходит женщина лет 80–85. Она одета в бесформенный тулуп серо-коричневого цвета, юбку в пол с красными розами и изношенные кроссовки, которые женщина использует как шлепки. Задник обуви, даже при желании, уже не получится отодрать от стелек.

Под шум проезжающего по мосту трамвая все начинают есть гречку.

Женщина в черной куртке и красном капюшоне, на вид ей около 40 лет, рассказывает журналисту, что долгое время работала на виноградниках «где-то на побережье». Но решила уйти, потому что «кинули на деньги».

— Уже и не скажу, сколько я работала. Там ведь дел-то и зимой хватает. Лозу обрезать, следить за порядком, охранять. Это же не так что взял, бросил, а летом пришел и собрал виноград. Нет, этим заниматься надо. Недавно я просто взяла и ушла оттуда. Почему? Потому что за три месяца получила пять тысяч рублей, — говорит она.

Женщина рассказывает, что для рабочих на виноградниках оборудованы вагончики. «Там даже и телевизор есть». Но есть «проблема с кадрами».

— Там же работать надо, я пахала вон как лошадь. А бывают и такие, что приходят на день-два, да и сбегают. Иногда и инструмент с собой прихватывают. А потом ищи их по полям.

О будущем она рассказывает туманно. Что будет делать в ближайшее время, когда начнутся холода, толком и не знает.

Еще один посетитель, с виду определить его возраст не получилось, но явно больше 60 лет, рассказывает, что ходит под мост, потому что ему банально не хватает на еду.

— Я пенсионер. Жить-то есть где, но зимой холодно. Не хватает денег заплатить коммуналку даже. Вот прихожу сюда покушать время от времени. Стыдиться тут нечего. Кто знает, что с ним будет завтра, — объясняет он.

В это время у стола все же происходит небольшая перепалка. Люди не поделили очередь за чаем.

Истории остальных отчасти похожи друг на друга. Сначала жизнь шла своим чередом, потом появился алкоголь, много алкоголя. Человек оказался на улице, потерял паспорт, а теперь бродяжничает и просит деньги на выпивку или еду.

— Пью. Знаю, что нельзя. Знаю, что это плохо. Но ничего не могу с этим поделать. Это как в яме оказаться со скользкими стенами. Не могу выбраться, — объясняет парень лет 35 в грязной куртке, серых брюках и кроссовках, которые он подобрал у мусорного бака. Говорит, что подрабатывает, но где — не уточняет. На руках и одежде у него следы от побелки.

— Таких ребят я приглашаю в реабилитационный центр. Он недалеко от Краснодара находится. Хочешь тоже туда? — спрашивает проповедник Сергей. — Там люди работают, встают на путь исправления. А потом — либо остаются, либо уже возвращаются в мир. Тут же главное — это отказаться от зависимости. Потом станет получше. Я ведь тоже такой путь прошел — девять лет вот уже не курю, например.

Через 40 минут после начала небольшая площадка между парковкой и железной дорогой под мостом начинает пустеть. Сергей вместе с помощниками собирает столик, убирает чистую пластиковую посуду и раскладывает оставшуюся еду по судочкам для нуждающихся.

— Сейчас еще зима начнется. Трудновато им будет, — выдыхает он и уезжает.

Последним на пустыре остается мужчина лет 35. Он подходит к кустам, достает оттуда бутылку крепкого пива, делает пару больших глотков и уходит вдоль железной дороги. Больше там никого не остается.