Олег Руббин, диджей, программный директор ROKS FM: «Если бы я был амбициознее, я бы добился большего»

В краснодарской клубной среде очевидно что-то происходит. Совсем недавно каждый порядочный клаббер проводил пятницу в мучительных раздумьях на тему «Как успеть посетить за ночь три/пять/десять клубов? Которому из самых модных диджеев отдать предпочтение?». «Громкие имена» звучали в рекламных роликах и пестрели на афишах практически каждую неделю. А теперь затишье.

На эти и другие темы мы поговорили с одним из культовых краснодарских диджеев Олегом Руббиным в канун его дня рождения. Сегодня, 15 августа, Олегу исполнилось 35 лет.

– Олег, кто сейчас ходит в клубы? Можно ли там еще встретить поколение Quadro?

– Очень тяжело сейчас оценивать краснодарскую публику. Тем более теперь уже нужно разделять ту публику, которая ходит в клубы, и ту, которая ходит в бары. Люди, которые зацепили «ту» культуру, которые поездили по Европе, посмотрели фестивали и не только европейские, но и наши, сейчас опять начинают приходить в клубы. Но в основном публика состоит из людей, достаточно узких в своих познаниях и мировоззрениях. Меня это удивляет. Ведь у них есть Интернет, есть возможность эту музыку качать, общаться с мировыми диджеями напрямую. Для нас в свое время это было бы счастьем.

Есть, конечно, я бы сказал, уникальные представители нынешнего клубного поколения, которые действительно находятся «в теме», которые отслеживают все релизы на полгода вперед, но таких сейчас единицы и, к сожалению, не они законодатели. Думаю, клубной культуры в том виде, в каком застали ее мы, сейчас нет. Само понятие «клуб» меняется. Это на Западе в клубе можно совершенно спокойно встретить два поколения семьи, они одинаково принимают и музыку, и атмосферу. У нас по-другому. Дети прячутся от родителей, а родители прячутся от детей. И поколение Quadro уже выросло. Его сейчас можно встретить только на каких-то качественных вечеринках.

– Два-три года назад новые клубы открывались один за другим. Сейчас тишина. По-твоему, с чем это связано?

Rubbin – один из самых авторитетных краснодарских диджеев. Свой первый полноценный сет отыграл 7 февраля 1997 года в легендарном клубе Quadro. За этим последовало участие во множестве клубных мероприятий в Краснодаре и за его пределами. В 2000 году стал резидентом Quadro вплоть до его закрытия. С 2003 по 2005 годы Rubbin резидентствовал в одном из самых модных заведений Краснодара – ночном клубе «Небеса». C 2005 по 2008 был постоянным диджеем клуба Digger. С 2008 года работал в клубах «Онегин», Chicago, «Сахар» и Public. Автор и ведущий радиопроекта Club Channel, выходившего в эфир на волнах радио «Рокс Регион», ведущий футбольного шоу «Болеем за «Кубань» на волнах «Первого радио», автор и ведущий музыкального радиопроекта «HITS» на ROKS FM.

– В первую очередь нужно посмотреть, где эти клубы открывались. Как правило, это были помещения, в которых ранее находились казино и игорные заведения. Развитая инфраструктура позволяла без серьезных вложений открыть близкий по идее и рентабельности бизнес. А выживали, естественно, сильнейшие. Кто-то вышел из этого бизнеса, кто-то остался, довольствуясь малым.

– Может, это связано еще и с тем, что в городе нет талантливых промоутеров, которые могли бы вести толковую клубную политику?

– Не думаю, что у нас нет толковых промоутеров, потому что есть люди, которые собирали большие мероприятия, а мастерство не пропьешь. Если ты когда-то собирал площадки, то ты знаешь, как это делать. Необходимо оставаться «в тренде». И нужны в первую очередь большие вложения. Опыт годовалой давности с приездом Tiёsto у всех нас перед глазами – сколько было потрачено сил и денег, а событие так и не приобрело межгалактической значимости, и с коммерческой точки зрения было убыточным. Хотя уж как там промоутеры работали! Нашим еще до них расти и расти.

Мне в данном случае критиковать нынешних промоутеров было бы неправильно. Я отлично понимаю многие клубы, которые в свое время сократили рекламные бюджеты практически до минимума. То, что осталось – это бесплатная реклама в соцсетях, хотя и там можно делать качественные вещи. Но мы в принципе понимаем, что это делается прежде всего из экономии.

– Сколько альбомов ты уже выпустил? Можно ли еще где-нибудь увидеть Руббина, играющего на виниле?

– Никогда не считал выпущенные альбомы. Думаю, что для меня это много. Когда-то был взят очень хороший темп – один диск в год. Но тогда все-таки и музыку было доставать сложнее, и все при этом пытались иметь свое лицо. Если с кем-то пересекался каким-то треком, то это превращалось в затяжные конфликты. Сейчас все гораздо проще – Интернет у всех один, интернет-магазины тоже одни на всех.

Я понял, что альбомы, которые продаются в музыкальных сетях, должны быть коммерческими. Потому что, как это ни обидно, все последние диски, которые я делал в стиле progressive, не продаются. Остается только возможность распространения через Интернет. Вот там – да, количество и география скачиваний восхищает. Поэтому я решил, что продолжаю серию Hits, которая у меня практически брендовая, и раз в год буду делать диски с progressive-музыкой.

На виниле играю по ситуации. Например, когда были Quadro-вечеринки, мы договорились, что сыграем виниловый сет. Я пришел с пластинками, и это был единственный раз за последний год, когда я играл на виниле.

– Что ты можешь сказать о молодых диджеях? Растет достойная смена?

– Если говорить о творческом сравнении миксов того времени и этого, то вынужден констатировать, что упадок отмечается и здесь. Может быть, я недооцениваю молодых диджеев, но мне кажется, что они недостаточно концептуальны. Хотя среди них, безусловно, есть достойные. А секрет, по-моему, безумно прост: мы все сводили ручками! Это сейчас есть софт, который позволяет человеку даже без слуха, но с музыкальным вкусом называться диджеем. Здесь уже, наверное, мы, бравшие на себя просветительскую функцию, не дотянули. А может, они просто хотели делать все сами, без оглядки на наш опыт. Это было бы хорошо, если бы они чего-нибудь добились, но факты говорят о том, что они не добились ничего выдающегося. Ну, кроме единиц, которые все-таки есть.

Я, конечно, редкий гость на каких-либо вечеринках, но, когда я слышу там молодых диджеев, мне иногда становится стыдно. Приезжает хороший гость, а диджей на его разогреве понятия не имеет, как этого гостя надо разогревать. Это, прежде всего, музыкальное невежество. Я понимаю, что сейчас мы живем в эпоху потребления. Когда из каждого утюга верещит что-то, почему это «что-то» не может верещать в клубе. Все работает по законам рынка. Если раньше ты отлично понимал «да, этот трек сейчас рвет всех на Ибице», знал, что если ты его сейчас сыграешь, у тебя найдутся люди на танцполе, которые его оценят, то сейчас можно даже не пытаться. Сейчас мало таких людей, которые понимают, и они, скорее всего, уже не ходят в клубы.

Поэтому, наверное, мне приятно слушать кого-то из старых диджеев. Ты слушаешь сет и понимаешь, что человек хотел сказать тем или иным треком. Это не просто набор каких-то звуков. Есть мысль, есть концепция.

– Уже нет Quadro, «Небес», «Диггера», «Онегина», «Чикаго». О каком клубе вспоминаешь с тоской? Сет какого диджея тебе запомнился больше всего?

– Конечно, это Quadro, это «Небеса». Теперь и о «Диггере» буду с тоской вспоминать. «Диггер», несмотря ни на что, был серьезный пласт. Честно признаюсь, когда клуб открывался, я не был уверен, что удастся создать атмосферу, потому что... ну, не удастся дважды войти в одну реку, не будет второго Quadro. А ведь получилось!

За всю диджейскую карьеру меня, конечно, впечатлил сет Метью Дикея в «Небесах». Из последних – это Ник Уоррен в «Эре». Сеты коммерческих диджеев, пожалуй, оценивать не буду, потому что на них всегда получаешь то, что ожидаешь.

– Почему перестал существовать проект Club Channel? Чем он был для тебя? Возможно ли его возрождение?

– Я восхищаюсь этим проектом. Он не просуществовал и двух лет, если точнее, год и десять месяцев, плюс короткий камбэк на месяц. Наверно, со стороны его оценить легче. Могу сказать, что это делалось на таком любительстве! Профессиональным проект не был никогда, к сожалению. Причины закрытия, скорее, коммерческие. Руководство радиостанции хотело зарабатывать на проекте, и я прекрасно его понимал. Но в этом вопросе я занял категоричную позицию и не согласился. Я почему-то посчитал, что если проект изначально задумывался как некоммерческий, то с приходом спонсоров пришлось бы переводить все на профессиональные рельсы. Думаю, что проект от этого только потерял бы. Может быть, это было ошибкой, и нужно было соглашаться и сохранять проект, пытаться вывести его на другой уровень. Но я отлично понимал, что, какими бы мы ни были для себя светилами, мы локальны. Я бы с большим удовольствием подключился к действующему интернет-проекту. Есть ребята, которые в Краснодаре пытались что-то сделать, но они все тянут на себе, и им достаточно тяжело. Вкладываться финансово я не готов, здесь хотелось бы остаться на творческих позициях.

Мысли о возрождении Club Channel были, но они так и остались мыслями. За эти годы цены на радио выросли просто беспредельно. Для существования такого проекта в эфире любой радиостанции ни один здравомыслящий человек таких денег сейчас не даст, особенно видя, как уходит аудитория. Нужен проект более широкий, более развлекательный, не зацикленный на клубах. Но тогда он потеряет свой шарм для тех, у кого еще живы воспоминания о нем. Тогда он, конечно, был дико андеграундным.

– А возрождение Quadro возможно? Или это утопия?

– Не думаю, что это реально. Но в любом случае, если бы кто-нибудь когда-нибудь захотел возродить Quadro, было бы сломано очень много копий, было бы много разговоров множества людей. Если бы мне предложили в этом участвовать, я бы для себя очень долго взвешивал. Но, наверное, все-таки согласился бы. Здесь очень многое зависело бы от того, как происходило возрождение. Если человек просто повесит вывеску и скажет: «О, это Quadro!», – этого, конечно, недостаточно. Здесь нужна последовательность, определенный формат и определенная планка. А если будет стоять задача просто повесить какой-то бренд и «срубить бабла», тогда, конечно, нет. Это святое!

– Раньше почти везде можно было встретить в продаже MP3-диски типа «Rubbin vs. Klim». Сейчас это есть?

– Пиратство по-прежнему существует. Далеко ходить не будем, диск «Quadro-16 лет» был благополучно найден в формате MP3 с таким же названием, при этом он «добит» еще какими-то непонятными треками. Собственно, на это уже не обращаешь внимания.

– Когда-то витала в воздухе идея создания диджейского профсоюза. Дальше идеи дело не пошло?

– Считаю, что создание профсоюза бессмысленно. Во-первых, это все-таки должно быть объединение людей, желающих объединиться, а во-вторых, для каких целей? С точки зрения защиты авторства, это ничего не даст, гонорары в любом случае не диджеями регламентируются, а рынком. А от того, что мы сядем и поговорим, ничего не изменится. Многие и профессию диджея не считают профессией. Я уже вырос из того, чтобы биться головой об стену, доказывая обратное. Самое главное – попытки создания были, и не просто ради посиделок, а хотя бы для создания профессиональной премии. Идея была благая, а реализация не продумана.

Возможно, когда-нибудь такая организация все-таки появится, но для этого нужна очень серьезная объединяющая сила. Я знаю, что молодые ребята создали нечто подобное, но их объединение направлено не на творчество, а на получение дохода. Тяжело убеждать своих взрослых коллег, уже состоявшихся диджеев. Мы все как были в чем-то категоричными, так и остались. По непринципиальным вопросам всегда находим общий язык. Но в таких вопросах, как создание некой организации, мы к общему решению не придем. У нас в крае нет даже ни одного полноценного букинга, который бы занимался продвижением. Все по-прежнему ездят сами, на свой страх и риск.

– Вопреки расхожему мнению о том, что диджеи – это люди, мягко говоря, непостоянные и ветреные, у тебя крепкая семья, и ты слывешь человеком домашним. К твоей ночной работе относятся с пониманием?

– Моя семья – это мое счастье! С Юлей мы вместе уже шесть с половиной лет, и она всегда меня поддерживает и ко всему относится с пониманием. Ночную работу я стараюсь максимально ограничивать. В любом случае, я сам прекрасно понимаю, что все это уже ненадолго. Конец карьеры уже где-то близко.

– Дочери Алесе уже почти три года. Музыкальные способности уже проявляет?

– Дочь, я уверен, вырастет очень музыкальной девочкой. Она уже сейчас не стесняется петь. Я не знаю, что из нее вырастет в музыкальном плане. Но у нее есть слух – факт. Останавливать ее ни в чем не буду. Я очень благодарен своим родителям за то, что они в свое время меня не ограничивали. Хотя, может, я и наделал в чем-то ошибок. Есть очень хорошая поговорка на эту тему: «Посмотрите, как поумнели мои родители за последние тридцать лет». Так что даже если Алеся захочет стать диджеем, считаю, это умение ей точно не навредит. Что бы она ни решила для себя в будущем, мы с Юлей будем ей в этом помогать.

– По паспорту ты Руббин? Наверняка, многие думают, что это и есть твоя настоящая фамилия. Кстати, как появилась вторая буква «Б»?

– Нет, конечно! В паспорте записана моя фамилия. Согласен, псевдоним давно слился с моей персоной, но я никогда не переживал по этому поводу. Собственно, какая разница? Многие творческие люди живут под псевдонимами, и мы не знаем их настоящих фамилий. А вторая «Б» появилась случайно. Мы как-то писали диджейское имя для одной вечеринки, и Остап взял и написал вторую букву «Б». Сказал, что так прикольней. Я прочитал, мне тоже понравилось.

– Кем себя видишь в старости?

– Ну, прежде всего, надеюсь вообще увидеть себя в старости. Не хочу мечтать. Надеюсь, что я сумею реализовать все мысли, которые есть в голове. Но в первую очередь я хочу, как и все нормальные люди, спокойной жизни в своей семье. Считаю, что если бы я был амбициознее, я бы добился большего. Но мне всегда было достаточно того, что я имел. Как, собственно, и сейчас.

– Что бы ты хотел изменить в прошлом, если бы представилась такая возможность?

– В первых двух дисках в последних треках исправил бы косяки. И больше ничего.

– Тридцать пять – это много или мало?

– Я стараюсь такие мысли гнать от себя. Тяжело оценивать этот возраст, потому что я себя на тридцать пять не ощущаю. Я смотрю на ровесников – они размышляют как дядьки, я их во многом не понимаю. Во мне все-таки еще юношеский максимализм остался. Возраст в паспорте точно не соответствует моим ощущениям.