«Бомба замедленного действия»: анапский мазут перессорил целый город в соседнем регионе — 4 месяца это не могут исправить

В январе 2025 года в Ростовскую область начали завозить тонны мазута с песком — последствия экологической катастрофы в Керченском проливе. Для компании «Южный город», обслуживающей полигон в Семикаракорске, это стало крупнейшим госконтрактом на вывоз отходов за всю историю существования фирмы. Для жителей Семикаракорска — поводом для сплочения за право на чистую экологию в городе, стоящем на берегу Дона.

Хроника борьбы дончан за право на чистые воду, почву и воздух в тексте специального корреспондента 161.RU Григория Ермакова.

19 января 2025 года Министерство ГО и ЧС Краснодарского края заключило контракт с донской компанией «Южный город» на утилизацию нефтепродуктов. Согласно контракту, «Южный город» брал на себя нейтрализацию 52 тысяч тонн песка с мазутом за 572 миллиона рублей.

Утилизировать планировали в восемь этапов, по 6,5 тысячи тонн за раз. Закончить каждый из этапов планировали в ноябре и декабре 2025 года.

22 января в региональных СМИ выходит публикация об «оказании помощи Кубани» со стороны Ростовской области. Речь о заключенном контракте «Южного города». В тексте представлен комментарий эколога «Южного города» Татьяны Грязновой. Она рассказала, как будут утилизировать песок с мазутом — с помощью инсинератора, камеры сжигания.

— Инсинератор состоит из двух камер сгорания. В первой камере сжигается основная масса отхода, а во второй — образующиеся газы и мелкодисперсная пыль. Песок с мазутом загружается во вращающуюся камеру, где температура достигает 900–1200 градусов Цельсия. Мазут и другие нефтепродукты полностью разлагаются под действием высоких температур, — объяснила она.

С инсинератором «Южного города» связана отдельная история. Еще в ноябре 2024 года региональный Росприроднадзор объявил предостережение фирме, в том числе и из-за печки. У «Южного города» стоит инсинератор Volkan 150. Информации о наличии газоочистного оборудования на этой печи Росприроднадзору, видимо, не предоставили.

«К термическому обезвреживанию в инсинераторах Volkan заявлены 3 вида РСО (ртутьсодержащие отходы. — Прим. ред.), инсинерация которых возможна в минимальных объемах исключительно при наличии газоочистной установки. 2 вида содержащих СОЗ отходов, инсинерация которых на данной установке невозможна в связи с низким температурным режимом — не более 9500 °С. 8 видов галогенсодержащих отходов и отходов пестицидов, инсинерация которых допустима в случае отсутствия газоочистного оборудования в количестве не более 1% от номинальной производительности», — следует из текста результатов проверки. Отметим, что проверка прошла до заключения контракта.

В общем ряд опасных отходов Volkan может утилизировать с оговорками. Так, например, поскольку данных о газоочистной установке нет, если она есть, могут жечь ртуть в минимальных объемах, если нет, — вообще никак.

С учетом «отсутствия данных о газоочистном оборудовании» у Росприроднадзора возникает другой вопрос: как «Южный город» годами заключал контракты на утилизацию медицинских отходов, содержащих ртуть?

А что с песком, содержащим мазут? Действительно ли можно его жечь, как утверждала Грязнова? Не каждый эксперт с этим согласится.

— Это токсичный материал, который необходимо очищать и перерабатывать. Я видел, что там (в Семикаракорском районе. — Прим. ред.) речь шла чуть ли не о сжигании этих остатков, но очевидно, что это всё попадет в воздух, — комментировал информацию об утилизации отходов экс-начальник Южного управления государственного речного и морского надзора Александр Андрусенко. — Я не представляю себе, что переработка мазута может быть связана с его сжиганием. Вы сами понимаете, что будет с воздухом.

Volkan 150 находится в свободной продаже. Печь может работать за счет нескольких видов топлива — дизеля, газа, сырой нефти, CHO. И мазута. В перечне отходов, для которых предназначен Volkan 150, есть «ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций» и «обезвреживание промышленных отходов». Нефтепродукты не указаны.

В контракте, который заключал «Южный город» с кубанским Министерством ГО и ЧС, сказано, что оказывать услуги по утилизации отходов будут по двум адресам: в аксайском хуторе Большой Лог, в десяти километрах от Ростова, и на полигоне в четырех километрах на северо-восток от Семикаракорска. Важно: в документации отмечалось, что передача отходов «Южному городу» будет происходить именно в Семикаракорске.

23 января на подробности контракта обращают внимание другие местные издания, в одной из публикаций не совсем верно указывается, что работы по утилизации будут вестись на площадке в хуторе Большой Лог. За этим закономерно следует беспокойство жителей всего Аксайского района и города Аксая: Большой Лог в двух километрах от Аксая, хутором поселок назвать можно с натяжкой, его население — более 4 тысяч человек, а вокруг него плотно располагаются иные поселки.

Как итог, 24 января администрации Аксайского района приходится «отбивать негатив». Районные власти заявляют, что утилизировать отходы будут на территории Семикаракорского района.

«При этом утилизация отходов не нанесет вред экологии донского региона, так как будут использованы современные методы переработки», — следует из заявления администрации Аксайского района.

Новости доходят до Семикаракорска. Жителей Аксая заверения властей, похоже, успокоили. Но в Семикаракорске, видимо, не особо поверили в то, что «утилизация не нанесет вреда экологии».

25 января жители Семикаракорска съехались к полигону «Южного города», расположенного в 3–4 километрах от города. По словам местной жительницы Людмилы Багировой, всё началось буквально со слуха — по городским чатам начала расходиться информация, что мазут везут к ним.

— Городок маленький, и все съехались с женами, детьми, бабушками и стали живым щитом. Было даже больше, чем сто человек, — вспоминает тот день Людмила. — Просто перегородили и не дали им проехать, тонарам с мазутом пришлось развернуться и встать у соседней стоянки.

К позднему вечеру подъехала ГАИ, и тонары начали уезжать. Активисты тогда насчитали около 26 машин. Один из местных жителей проследовал за ними до платной дороги, ведущей в Краснодарский край: у активистов появилась надежда, что мазут не будут складировать на семикаракорском полигоне.

Региональные власти отреагировали с примечательной оперативностью. В 23:00 врио губернатора Ростовской области Юрий Слюсарь выступил с заявлением, что в Семикаракорском районе не будут утилизировать песок с побережья Черного моря. На место выехала проверка Роспотребнадзора, Минприроды и региональной прокуратуры. Контролирующие органы подтвердили: «Полигон к этой работе не готов».

— Наша общая задача — оказать посильную помощь Кубани и Крыму, но при этом не допустить, чтобы эта экологическая катастрофа приобрела новые масштабы. Не допустить угроз окружающей среде Дона и жителям Ростовской области, — заявил врио губернатора.

А утром 26 января Юрий Слюсарь даже выехал на место, где повторил всё вышесказанное. Он отметил, что с региональными властями вопрос никто не согласовывал о завозе мазута «на заведомо не подготовленную площадку». Надзорные органы, в том числе Минприроды, получили задачу провести проверку и предоставить через неделю заключение по поводу полигона — уж слишком много жалоб на него было.

Не будет спойлером, если сказать: в телеграм-канале Юрия Слюсаря это заключение не было опубликовано ни через неделю, ни вообще когда-либо.

Во время визита Юрий Слюсарь поручил полиции организовать дежурство, чтобы не допустить проезд фур с мазутом на полигон. Общественники тоже подключились и сформировали круглосуточное дежурство. В дело включилось даже местное казачество: вместе с другими горожанами они встали на дежурство возле полигона.

27 января врио губернатора заявил, что обсудил вопрос размещения мазута в регионе совместно с замминистра природных ресурсов России Максимом Корольковым — решено запретить утилизацию мазута на Семикаракорском полигоне.

— Песок, который успели завезти до принятия мной запрета, будет переработан. Это всего чуть более 3% от общего объема, который к нам планировали привезти по заключенному договору. Главное условие — компания «Южный город» должна представить безопасные и экологичные решения, как это будет сделано. Решения, которые не навредят окружающей среде и здоровью наших жителей. Сегодня на оперативном совещании дал соответствующее поручение. У них на это 2 недели, — заявил губернатор, повторим, 27 января.

По словам активистов, казаки перестали выходить на дежурства спустя неделю. Полиция продержалась почти месяц. Людмила Багирова относится к этому с иронией.

— Казачий край. Кто защищать будет, если не казаки, правильно? Женщины на кордоне будут стоять? — смеется Людмила. — Так оно по итогу и получается. В основном женщины выходят, на дежурства выходят от силы пять мужчин.

Почему казаки перестали принимать участие в дежурствах? Трудно сказать: они не заявляли свою позицию. Но стоит отметить, что председателем юртового суда чести Семикаракорского юртового казачьего общества является Виктор Николаевич Талалаев — действующий глава собрания депутатов района. Он же, кстати, был депутатом Законодательного собрания региона во второй и третий созывы, в 1999 году возглавлял комитет по аграрной политике, позже стал главой администрации Семикаракорского района.

Из более актуальных строк биографии — в 2020 году экс-замглавы Семикаракорского района Михаил Стерлев, будучи под следствием, давал показания против Талалаева. Стерлева обвиняли в махинациях с земельными участками, и он на очной ставке заявил, что все указания по незаконным действиям в 2011–2013 годах он получал от Талалаева. Это не было официальной информацией, сообщалось со ссылкой на источник в силовых структурах. А позже стало известно об обысках уже у самого Талалаева в связи с делом замглавы района Михаила Аниканова.

Февраль прошел относительно тихо. Активисты рассылали обращения во всевозможные инстанции с просьбой обратить внимание на мазут и продолжали наблюдать за полигоном. Со временем телеграм-чат активистов «Мазут СМК и район» вырос до 1,1 тысячи участников. На проблему начали обращать внимание жители из других регионов. По словам Багировой, бывало даже, что люди приезжали из других городов, чтобы подежурить — из Батайска и даже из Тулы.

— Мы писали Юрию Борисовичу Слюсарю, в Следственный комитет, Генпрокуратуру, к местным властям. Мы писали везде, разве что только папе римскому не писали, — говорит Багирова.

15 февраля, на встрече врио губернатора Слюсаря с представителями СМИ, он прокомментировал ситуацию с мазутом.

— Когда начал, конечно, разбираться, понял, что там, как обычно, двойное, тройное дно и так далее. Сейчас это всё остановлено. Более того, мы все-таки думаем над тем, чтобы и тот песок, небольшое количество которого завезли, его тоже как-то из области убрать, — заявил глава региона.

Значит, перевозка в другой регион: видимо, «более экологичного решения» в «Южном городе» после обращения губернатора не смогли найти. Начались переговоры по поводу вывоза мазута на другой полигон, более приспособленный для утилизации. Власти не забывали про Семикаракорск, но работа продолжалась уже на уровне министерств, а не главы региона.

3 апреля в Семикаракорск приехал глава регионального Минприроды Михаил Фишкин. К его визитам на тот момент уже привыкли: он приезжал уже в шестой раз.

На встрече Фишкин заявил, что власти нашли в Краснодарском крае более подходящий участок для вывоза, но там отказались принимать опасный груз. Также звучал вариант вывоза отходов в другой регион, не на Дон и не на Кубань. Но озвучивать его тогда опасались, чтобы избежать резонанса.

Впрочем, обстановка на полигоне «Южный город» сама подкинула резонанса.

20 апреля вечером активисты были на дежурстве и обнаружили на полигоне темное озеро, состоящее из неизвестных отходов. По их словам, отходы привозили из ЛНР, Ставропольского и Краснодарского краев. На опубликованных кадрах виден дым, поднимающийся из-под земли, — вероятно, это закопанные отходы. Найденное непонятное озеро было в 10–15 шагах от пруда с водой, который используют местные аграрии.

Ситуация с «захоронением» жидких отходов, как отмечает Людмила, продолжается до сих пор и усугубляется.

— Они сейчас выкопали большой ров, чтобы общественники не смогли залезть на насыпь и с нее смотреть, но нам что? Господи, нам не в дверь — так мы в окно, — говорит Людмила. — Глубина котлована там около 8–9 метров, и 3 машины выливают туда по 30 тонн. Это где-то 100 тонн в сутки. Грунтовые воды у нас располагаются на глубине в 17–18 метров.

В отчаянии 22 апреля жители Семикаракорска собрались у здания местной администрации и записали коллективное обращение — уже к президенту страны Владимиру Путину. Отдача последовала незамедлительно, да не та.

Выехала комиссия, чтобы изучить, есть ли нарушения природоохранного законодательства. По словам юриста общественников Светланы Пановой, им поступил ответ от управления Росприроднадзора по поводу непонятного озера.

— Подготовили справку, получили результаты проб. Оказалось, отходы четвертого класса — не особо опасные и представляют собой как бы навоз животных и птиц. А что по поводу остальной химии? Мы не доверяем лабораторным результатам и настаиваем на независимой комплексной экологической экспертизе по всему полигону, чтобы посчитали ущерб, — говорит юрист.

Но эта справка пришла уже ближе к маю. А в апреле, 26-го, активистам пришлось разбираться с другой отдачей от обращения. На Людмилу и Светлану возбудили административные дела: в полиции их обращения сочли нарушением порядка организации и проведения митинга. В уведомлении о возбуждении дела указывалось, что активистки имеют право обжаловать решение в прокуратуре.

Дальше следовала фраза «С уважением!» и подпись начальника отдела МВД по Семикаракорскому району Андрея Мельникова.

24 апреля по контракту между Министерством ГО и ЧС Краснодарского края и «Южным городом» было заключено дополнительное соглашение по поводу вывоза мазута. Оказалось, что загадочным регионом, в который планировали вывезти отходы и который отказывался называть Фишкин, была Астраханская область.

Видимо, на берегах Волги тоже остались не в восторге от идеи.

28 апреля было заключено допсоглашение, по которому Астраханскую область убрали из перечня мест для вывоза и утилизации отходов.

Зато добавили Новороссийск, станицу Раевскую. Это между Анапой и Гайдуком. Еще добавили Тбилисский район в Краснодарском крае.

Ростовская область и Семикаракорск, в частности, также остаются в перечне мест приемки отходов.

Оглядываясь назад, Людмила признаётся: она в чём-то даже рада тому, что на полигон завезли песок с мазутом.

— Может, с другой стороны, хорошо, что нам привезли мазут? Мы ведь даже и не знали, что к нам сюда возят, думали, ну ТКО так ТКО. А как оказалось, возят жидкие отходы из Невинномысска и ЛНР в Ставропольском крае, а из Сочи — илистые канализационные отходы. Это ж надо, как Краснодарский край себя любит: за 700 километров свои отходы вывозит сюда, на казачью Донскую землю, — отмечает Людмила.

О географии перевозок отходов на полигон активисты узнали благодаря полиции. Пока та была на дежурстве и запрашивала документы у водителей, привозящих отходы, удалось подсмотреть и разузнать, что в итоге, оказывается, закопано в почву неподалеку от Дона.

Недавно в Семикаракорск приезжал «Поезд здоровья» — это инициатива областного правительства, когда медработники выезжают в областные территории и проводят консультации и экспертизы. В Семикаракорске успели пройти осмотр 511 человек. У 12 человек выявили онкологию.

— Это сколько, получается? Считаю как бухгалтер, выходит около 2,5%. А в городе с населением в 22 тысячи это получается почти полторы тысячи онкобольных, — прикидывает Людмила.

По словам активистов, больных с онкологическими заболеваниями из Семикаракорска лечит Новочеркасская больница. Она же обслуживает и сам Новочеркасск, и Багаевский, Константиновский, Морозовский, Обливский, Советский, Усть-Донецкий и Чертковский районы. Из статистики за 2024 год, которую общественникам предоставили в больнице, Новочеркасск в лидерах по заболеваемости среди вышеупомянутых районов. Семикаракорск — на втором месте.

Но дело уже и не столько в мазуте: Новочеркасск — это промышленный город, сильно отличающийся от Семикаракорска. Что могло повлиять на здоровье местных жителей так? Активисты опасаются, что дело в полигоне.

— Мы сейчас очень сильно хотим встретиться с Юрием Борисовичем Слюсарем, — говорит Людмила. — Попасть на интерактивный прием. Даже у нас хотя бы в администрации: все условия есть для того, чтобы жители пришли и рассказали по факту, что есть. Мы узнали такое, что к нам привозят, — аж волосы на затылке шевелятся. Это бомба замедленного действия для Донского края. Не только для Семикаракорска, а для реки Дон, которая снабжает водой весь юг, от Ростова и до Азова.

С просьбой встретиться активисты уже выступили. Но пока остается только ждать.

— Нам остается только ждать. И сил, их тоже нет. Многие очень пессимистичны, многих бюджетников запугали. Нас все поддерживают, но учителям, культработникам, библиотекарям не разрешают нам помогать. Тем, кто работает, тем тоже не разрешают, — говорит Людмила.

Светлана отмечает: ей самой неизвестно о случаях давления со стороны руководства на людей, но она допускает их. Она испытывала давление, но по другой причине: на нее составляли два административных протокола за то, что она перекрывала выезд машин со свалки, которые привозили химические отходы. Она перекрывала их, чтобы вызвать полицию и получить документы о том, что содержалось в грузовиках. В ответ сотрудник полигона вызвал полицию и написал протокол на Светлану. А по вызову Светланы полицейские отказались заходить на территорию полигона для проверки документации и места, куда выгрузили отходы.

Другой активист, Марина (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.), испытал другое, неформальное давление — через социальные сети и группы. Неизвестные пишут «оскорбления и гадости» в адрес общественников, выступающих за проверку полигона — с одними и теми же людьми приходится сталкиваться и на телеграм-канале министра Фишкина, и в соцсетях администрации Семикаракорского района. В случае с Мариной дело дошло даже до звонков — с корпоративных номеров ей звонили, представляясь то следователями, то курьерами, а затем оскорбляя.

Дело доходит даже до обвинений в том, что за активистами стоят какие-то кураторы, чуть ли не пятая колонна. Справедливости ради, среди некоторых активистов тоже ходит мнение, что «так травить донскую землю могут только засланные диверсанты».

— Мне кажется, большая часть людей уже не верит, что что-то можно сдвинуть, что-то можно поменять. Когда власть имущие и руководящие лица заинтересованы напрямую, — отмечает Светлана.

Есть ли предпосылки для того, чтобы подозревать заинтересованность муниципальных властей в сохранении полигона?

С 2017 по 2020 год директором «Южного города» был некто Серокуров Николай Леонидович. А сейчас администрацию Семикаракорского района возглавляет Серокуров Леонид Николаевич.

— Это сын главы, — отмечает один из активистов. — И он продолжает каждый день практически приезжать на полигон. Он уже ни директор, ни владелец, по документам. У него машина такая приметная — «бэха» пятая или шестая. Не знаю, как он там, руководит или нет, гласно или негласно, официально или нет. Но тут, вообще, вопросов и сомнений быть никаких не может.

***

Пока город потихоньку раскалывается из-за спора между активистами и бюджетниками (позиции «прекращайте балаган» и «вывезите уже эти отходы»), а на полигон, к которому накопились нарекания, продолжает поступать сомнительный мусор, мазут тоже кое-чего ждет.

Мазут ждет наступления летней жары.

При положительных температурах в течение нескольких месяцев или лет (при сильных загрязнениях) мазут распадается: это биоразлагаемое соединение. Но на дне, в грунтовых водах и песке, на такое разложение могут уйти десятки лет, писал МГРИ.

— Загрязнение мазутом оказывает серьезное влияние на здоровье местного населения. Контакт с загрязненными водами может привести к различным заболеваниям, включая кожные инфекции, респираторные заболевания и проблемы с пищеварением. Интоксикация, вызванная потреблением рыбы и других продуктов, загрязненных мазутом, создает серьезные риски для здоровья, особенно для детей и беременных женщин, которые более уязвимы к токсическим веществам, — писали ученые. — Осознание этих угроз может вызывать у местных жителей чувство тревоги и неопределенности, что еще больше ухудшает качество их жизни и стабильность в регионе.