Подводные раскопки, древние склепы и лаборатории. Как исследуют Фанагорию, крупнейший античный город на Кубани

Поселок Сенной — практически самая западная часть Краснодарского края. Более 200 лет назад здесь начали раскапывать Фанагорию. И даже если вы слышали об этом древнем городе, то точно не знали, что часть колонии затонула — поэтому сегодня работы проводятся даже под водой (!). Многие находки не уступают тому, что лежит в музеях Италии и Франции. А в этом году исполняется 10 лет местному научному центру, который на свои деньги построил фонд «Вольное дело».

Журналистка 93.RU побывала на раскопках и поговорила с руководителем научного центра о том, что уже успели найти, почему это место уникально для всей России, причем тут ФСБ и с какими сложностями, включая финансовые, встречаются исследователи.

Уступает даже Херсонес

Греки пришли на Таманский полуостров в VI веке до нашей эры. Переселенцев возглавил мужчина по имени Фанагор — именно в честь него назовут город и именно его имя будут чеканить на местных монетах. Влиятельная Фанагория в течение столетий будет и частью Боспорского царства, и Византии, и Хазарского Каганата, пока не погибнет в средневековое время из-за противостояния государств.

Сейчас здесь работает команда научных исследователей РАН и снимает с земли слой за слоем, чтобы понять, что происходило на Кубани с античных времен. Почти 30 лет руководит экспедицией доктор исторических наук Владимир Кузнецов. По его словам, это уникальный исторический памятник не только для Кубани, но и для всей России.

В стране есть всего два федеральных музея-заповедника, и Фанагория — один из них. Второй, Херсонес Таврический в Севастополе, уступает кубанскому, потому что меньше него в два раза и имеет меньший культурный слой. Сама же Фанагория растянулась вдоль Азовского моря от поселка Сенного до Приморского примерно на пять километров и уходит вглубь от берега еще на шесть — колоссальная по античным меркам территория. Впрочем, всё, что вы сможете увидеть сегодня, — это поросшие травой холмы с островками деревьев.

Раскопки ведут в трех местах. В одном месте изучают центральную часть Фанагории, в другом, под водой, исследуют затопленные массивы — а это примерно треть всего города, на третьем участке ведут раскопки некрополя, места захоронений.

Почему город перестал существовать?

По пути к городищу, сердцу Фанагории, мы проезжаем палаточный городок, в котором есть электричество, водопровод, души и столовая. В этом месте живут научные специалисты и студенты, проходящие полевую практику, всего до 120 человек.

Главный раскоп выглядит как огромный квадратный котлован — как будто в этом месте вынули кусок земляного торта. За несколько лет ученые докопали до VI–X века нашей эры. В земле нашли мраморную купель, в которой крестили людей, алтарный столик, около которого проводили поминальные обеды, и тарелки с крестами. Это важнейшие христианские древности, которые доказывают, что Фанагория была одним из первых столпов становления религии на Руси, говорит Кузнецов. Об этом говорит тот факт, что в начале VI века, то есть за несколько веков до крещения Руси (в 988 году), здесь была образована епархия и стоял кафедральный собор.

В середине VI века в Фанагории произошел страшный пожар, во время которого город разрушился и прекратила существование епархия. Спустя примерно 130 лет сюда пришли хазары и вместе греками основали город заново.

Кузнецов спускается вместе с нами в раскоп и показывает хозяйственный двор, где делали вино: площадка, на которой ногами давили виноград, пресс и цистерну, в которой собирался сок.

А вот еще одна постройка — древний колодец. Его глубина как минимум 4,5 метра, но судя по уходящим в землю камням, это далеко не всё. На дне колодца рассчитывают найти сосуды, которые падали вниз и бились во время набора воды. Их достанут, изучат и смогут таким образом датировать объект.

Интересно, что кладка камней в стенах отличается от дома к дому. Это позволяет выявить, в какую эпоху строились здания: греки укладывали камень горизонтально, а хазары, которые пришли позже, — елочкой.

Но то, отчего город перестал строиться и погиб, точно никто не знает:

— Мы раскапываем город, видим остатки домов, в них брошены все вещи. Как будто там человек жил-жил, а потом встал и неожиданно ушел. Мы обнаружили 16 человек, в том числе погибших насильственной смертью — с пробитыми черепами и так далее. Это означает, что город захватили враги, которые убили какое-то количество жителей, взяли в плен остальных, продали в рабство. Это произошло в начале X века нашей эры, — говорит Кузнецов.

Как проводятся раскопки?

По словам Кузнецова, весь раскоп разбит на квадраты 5 на 5 метров, каждый из которых имеет свой номер. Археологи снимают единый пласт земли шириной в 20 сантиметров по всей площадке и дают ему порядковый номер.

— Например, этот квадрат имеет название Е1, и нумерация пластов: 1, 2, 3, 4, 5. И вот этот пласт земли, который мы копаем, называем Е1–23. Работаем лопатами, кистями, ножами, это очень тяжелый труд. И все находки, которые на нем есть, выкладываются на керамическую площадку, моются, исследуются, рисуются, описываются и фотографируются. И таким образом мы восстанавливаем картину по пластам и датировку даем.

В исследованиях участвуют не только археологи, но и другие специалисты. Перед тем как попасть в музей, артефакт пройдет через руки нумизматов (изучающих монеты), специалистов по эпиграфике (исследующих надписи), антропологов (занимающихся изучением человека) и археозоологов. Так специалисты комплексно реконструируют не только вид самой находки, но и условия, в которых она существовала в прошлом. А в фанагорийской экспедиции участвует даже археопаразитолог. Это специалист, который изучает костные останки людей и ищет там паразитов. Благодаря ему мы узнаем, чем питались и болели люди в древности и от чего они умирали.

Береговая полоса стала ближе на 200 метров

Пару лет назад на участке недалеко от городища провалилась земля. Под клочьями обнаружили склеп II–III века нашей эры с двумя камерами, внутри были погребения с золотыми изделиями. Ученые боялись, что склеп ограбят, и поэтому сразу начали работы.

Сегодня археологи исследуют здесь погребение конца IV — начала V веков нашей эры. Женщину похоронили в нишу, которую выкопали между камерами. Ее голову украшали золотые лавровые листы, а палец — золотое кольцо. Под нижнюю губу жительнице положили «обол Харона» — имитацию золотой монеты, чтобы умершая могла заплатить за переправу через реку Стикс в царство мертвых. Рядом видно темное квадратное пятно — в этом месте стоял деревянный ларец, обитый бронзовыми пластинами и костяными накладками. Их остатки сейчас изучают в лабораториях.

Научный сотрудник Мария Чашук рассказала, что сюда приходили и стихийно подхоранивали людей на разной глубине к уже существующим погребениям. Это длилось на протяжении веков, и пока самым древним захоронением считаются эллинистические, сделанные еще до нашей эры.

Некрополь находится практически на обрыве, но во время своего возникновения береговая полоса была в 200 метрах отсюда. Это говорит о том, что постепенно часть города затопило, поэтому сейчас ученые ведут раскопки прямо под водой. Чем не Атлантида! Остатки города частично утоплены в дно — с помощью грунтоотсосника землю убирают аквалангисты, после чего находки поднимают. Здесь обнаружили, например, остатки деревянного судна и бронзовый таран корабля II–I века до нашей эры. Сейчас дощечки хранят в емкости с водой, потому что за столетия они так пропитались солью, что на воздухе сразу бы рассыпались.

К склепу мы подошли в середине дня. Солнце печет так, что начинает кружиться голова. А внутри без тени и навесов продолжают размахивать кисточками молодые исследователи — уже смуглые от ежедневной работы на жаре.

— Девочки, парни, заканчивайте! Идите обедать, — кричит им Кузнецов.

Черные копатели и ФСБ

Буквально в 15 минутах от раскопок стоит научный центр, в котором действуют лаборатории. Это следующий этап конвейера, по которому «двигаются» артефакты. Вы представили себе белое административное здание с жалюзи на окнах? А вот и нет, с виду центр больше похож на усадьбу или винодельню: колонны, деревянные ставни, терраса, газон и аккуратный садик с подстриженными кустами. А может быть, во всем виновата местная атмосфера, ведь здесь находится одноименный и один из крупнейших винных заводов Кубани.

А вот внутри атмосфера куда более серьезная и даже кинематографичная. В кабинетах видим практически медицинские условия: химики, физики и микробиологи сидят в перчатках в окружении микроскопов, растворов и чашек Петри. В момент, когда мы пришли, одна из сотрудниц изучала металлическую бляшку. Ее коллега за соседним столом занимался чисткой монеты. Специалист рассказал, что на это уходит до недели. В земле монеты находят грязными и в слое очерствевших зелено-бурых наслоений — любой человек принял бы такую вещь за мусор. А в условиях лаборатории находку аккуратно чистят растворами, и через неделю она уже блестит.

Внутри научного центра действует и государственный музей, в который монеты, кувшины и золотые кольца попадают после обработки, описываются и помещаются в государственный каталог. Но сюда передают не только то, что нашли в Тамани — например, весной этого года сотрудники получили артефакты, отобранные ФСБ у черных копателей. Последние исследуют древние города нелегально, чтобы потом продать найденное на сайтах объявлений — это уголовно наказуемо. Черных археологов оштрафовали, а Фанагорийскому музею перешли древние металлические орудия, шлемы, детали конского снаряжения, украшения и предметы быта. Предварительно, все находки сделали на территории Северного Кавказа и Крыма.

— Тут пытались воссоздать шашку гораздо более позднего периода, чтобы продать, — младшая научная сотрудница Зарема Велихаева показывает лезвие, к которому копатели прикрепили современную рукоять. — Методы подобной реставрации можно назвать только варварством, они разрушили предметы, мы видим частичные утраты и повреждения. В ближайшее время они будут переданы на длительную реставрацию, после чего будут доступны широкой публике.

Наука не в приоритете?

Но когда все экспонаты станут доступны публике, неизвестно. Чтобы музей функционировал для посетителей, нужно отдельное здание, которое должно принадлежать государству. Но на его строительство денег у государства нет.

— Всё зависит от двух обстоятельств: от наличия денег и наличия инициативных людей. Второе у нас есть, а денег только то, что вы видели — золото и серебро (имеются в виду находки), — смеется Кузнецов. — Поэтому мы готовы работать, но нам нужна поддержка государства. Мы (имеется в виду музей) образовались в 2014 году и всё это время подаем заявки на финансирование, но получаем отказ. Отказ мотивируется очень просто: мы сейчас финансируем только текущие проекты, а новые — нет. И всё на этом заканчивается. Мы в следующем году снова подаем, и повторяется одно и то же.

По словам Кузнецова, в целом в нынешние времена состояние науки сильно меняется. Наряду с тем, что бюджеты постоянно сокращаются, появилось много непрофессиональных организаций, которые «не имеют отношения ни к науке, ни к археологии в частности». Зачастую им достаются тендеры на исследования земли перед строительством:

— Они выигрывают правдами и неправдами тендеры, а научных ресурсов у них нет. Поэтому они обращаются ко всякого рода людям, которые могут получить открытый лист (лицензия для археологов, которая дает право проводить раскопки) и проводят работу, часто непрофессионально. Это наносит колоссальный ущерб, и на фоне этого наука отодвигается на задний план. Появляется масса людей, которые добывают деньги при помощи археологии. А чисто научные экспедиции проводятся точечно.

Работы в Фанагории под руководством РАН — как раз такая экспедиция. Но всё это время его финансирует не государство, а фонд Олега Дерипаски «Вольное дело». Кузнецов называет предпринимателя «нестандартным»: когда ему повезло пересечься с Дерипаской и обрисовать ситуацию, тот «немедля согласился» спонсировать проект. В 2012 году появился научный центр, и уже 10 лет работа его сотрудников и закупка значительной части оборудования происходит за счет фонда.

Всё это делает проект уникальным и фантастическим, с увлечением говорит Кузнецов. Потому что здесь на берегу моря сочетается наука, музейное дело и туризм. Вот только появилось бы здание у музея, и тогда «мечта идиота» сбудется, снова улыбается ученый.

История наказывает тех, кто не выучил урок

Кузнецов говорит, что многие воспринимают археологов как «сумасшедших бородатых людей, гоняющихся за сокровищами». Но это не так — это те же историки, которые обращаются к земле в поисках знаний. В конце ученый упоминает латинскую поговорку Historia est magistra vita («История — учитель жизни». — Прим. ред.):

— Она правильно звучит, красиво, округло. Но у нас до революции был историк, которого звали Василий Ключевский. Он сказал фразу прямо противоположную. И мне кажется, что она более глубокая, чем латинская поговорка. Она звучит так: «История — это не учительница, а надзирательница. Она ничему не учит, но она сурово наказывает тех, кто не выучил урок». По-моему, блестяще. Но люди этого не понимают. <...> Мы, археологи, не просто удовлетворяем собственное любопытство за чужой счет, а мы пытаемся реконструировать этапы человеческой жизни, потому что войн, по некоторым подсчетам, за всё время существования человечества было около 3 тысяч. Это условная цифра, но она помогает понять, что нужно предпринять, чтобы избежать их.