Игры в шпионов, работа «в поле» и выгорание. Доброволец «ЛизаАлерт» рассказал, как ищут людей на Кубани

Около 12 лет назад в Краснодарском крае появилось подразделение поисково-спасательного отряда «ЛизаАлерт». За первые 10 лет работы добровольцы получили более 6200 заявок на поиск пропавших. Из них более 4200 человек были найдены живыми, 600 — погибшими. Редакция 93.RU поговорила с инфоргом отряда на Кубани Валерием Капитоновым. Он состоит в нем с 2019 года, а в обычное время работает в офисе. Валерий рассказал, почему становятся волонтерами, как проходят поиски людей, как другие помогают, а иногда мешают им.

Инфорги «ЛизаАлерт» занимаются целым рядом задач. На них лежит первичная обработка заявки на поиск. Они организуют связь с заявителем для уточнения всех подробностей, со скорой помощью, бюро регистрации несчастных случаев и больницами — на предмет поступления туда пропавшего человека.

Соответственно инфорг не выезжает на место поиска — он находится дома за компьютером, со стабильным интернетом и мобильной связью. Дополнительными задачами являются: создание темы о поиске конкретного человека на форуме отряда, объявление выезда на поиски в рассылках, запрос размещения в социальных сетях, связь с родными и полицией, ответ на звонки добровольцев, отработка свидетельств, поступающих на горячую линию.

Инфорги также консультируют заявителей, когда полиция отказывается принимать заявление о пропаже. Иногда именно они сообщают родным, что их близкий найден живым, а иногда — погибшим.

Чаще всего заявка на поиск человека сначала попадает в полицию, а затем к волонтерам. Сперва Валерий связывается с заявителем и по специальному опроснику и алгоритмам собирает у него первичную информацию, чтобы определить круг направлений дальнейших действий. Сюда входят разные наводящие вопросы, чтобы дополнить картину. После этого может начаться обзвон знакомых.

— Если пропадает школьник, мы обязательно наберем преподавателя, классного руководителя, школьного психолога. Обязательно побеседуем с родителями друзей этого пропавшего и так далее. То есть идет такой большой сбор информации. Естественно, после этого сразу, или одновременно с этим, мы организуем связь с правоохранительными органами, потому что мы не подменяем их работу, а работаем вместе с ними. Это делается, чтобы не «причинить добро», как мы это для себя называем. Потому что очень часто кажется, что нужно сделать то-то и то-то, а это может навредить поиску.

Валерий уточняет, что порой не стоит лишний раз поднимать шум в соцсетях, запускать репост на поиск человека, которого можно найти другими инструментами, чтобы не создавать ему отрицательного информационного фона. Часто бывает, что человек уже на момент подачи заявки на поиск уже находится либо в больнице, либо в отделении полиции. И так поиск может закончиться очень быстро.

Инфорг, как отдельный человек, вряд ли способен весь этот объем информации и весь объем задач по поиску, поэтому в отряде «ЛизаАлерт» существует такое понятие, как инфогруппа. В нее, помимо инфоргов, которых в Краснодаре около 20, входят группа прозвона (на Кубани в ней состоит примерно 30 человек), группа короткого прозвона (порядка 50 человек) и группа репоста (70 человек). Каждая из них имеет конкретную задачу.

Например, группа прозвона связывается с заявителем. Группа коротких прозвонов — с учреждениями, больницами в поисках пропавшего. Группа репоста занимается распространением сообщения о поиске в соцсетях. Последнее является одним из наиболее действенных инструментов.

— На моей памяти большинство городских поисков пропавших заканчивались положительно, только благодаря тому, что какой-то неравнодушный человек увидел ориентировку в соцсети, потом увидел человека, похожего на пропавшего и догадался нам позвонить. Таким образом заканчивается большинство городских поисков.

После того, как вся информация собрана, принимается решение о том, как дальше будет выглядеть поиск, его дальнейшие шаги. Ответственность за это решение несет инфорг. Он отвечает за поиск до тех пор, пока не начинается так называемый актив.

— Часто те, кто слышит про поисково-спасательные отряды, представляют себе, что это такие люди, которые все вместе приехали на штаб, получили задачи и пошли-побежали искать в разные стороны. Это действительно та форма поиска, которая видна со стороны хорошо и понятна обывателю. Но это всего лишь один из видов поиска, активный поиск. Зачастую он начинается тогда, когда информационный или инфопоиск не приносит или заведомо не принесет результатов.

Актив организуют в тех ситуациях, когда человек пропал ограниченное количество времени назад — час-два, ушел в примерно известном направлением, примерно понятно его состояние, и есть реальный шанс найти его в течение нескольких следующих часов. Обычно на один активный поиск приходится шесть-семь информационных.

В группе репостеров на Кубани больше всего людей. Это объясняется особой важностью их работы. Каждый участник группы отвечает за определенное количество пабликов, в которых он размещает информацию и постоянно отслеживает отклик на эту информацию. В одном из комментариев может оказаться ценная информация о пропавшем или его местонахождении и ее нельзя упустить. В этом случае инфорг связывается с информатором и опрашивает его, чтобы удостовериться в правдивости сведений.

Вопреки расхожему мнению, большинство волонтеров действительно не покидают пределы дома, работая за компьютером. Ведь помимо непосредственно поиска «в поле», есть множество других задач.

— Это подготовка ориентировки, информационное обеспечение поиска, подготовка различных чатов, сбор людей, организация привлечения ресурсов. А еще связь, радиосвязь, картография, регистрация в штабе, пресс-служба. Поэтому человек любого возраста, пола и профессии может прийти в отряд. И для каждого из этих людей можно найти задачу, которая ему будет по силам.

По словам Валерия, среди таких сотрудников немало мам, находящихся в декрете и других категорий граждан, которые по определенным обстоятельствам не могут надолго выходить из дома. «ЛизаАлерт» постоянно ищет не только людей, но и самих добровольцев — для отряда характерна нехватка рабочих рук. Никому не отказывают, поскольку какая-то особая подготовка не требуется. Инфоргам, например, достаточно уметь работать с соцсетями и пользоваться простыми офисными программами.

— Каждый из нас в любой момент времени может по щелчку пальца стать добровольцем, достаточно согласиться как-то помочь поиску. Бывает сами приходят в штаб, спрашивают — «А что это у вас здесь происходит?» «А у нас здесь происходит поиск пропавшего». «О, я тоже хочу». «Пожалуйста». Подходите к регистратору, регистратор вас записывает, вас включают в поисковую группу и вы идете конкретно выполнять поисковую задачу, которая на данный момент нужна.

Валерий подчеркивает, что стать добровольцем «очень просто, быстро и неэнергозатратно». Однако если есть желание помочь материально, то следует знать, что отряд денег не берет. Перечислить средства невозможно, потому что это добровольческая организация и никаких расчетных счетов она не имеет.

Зато можно пожертвовать поисковое оборудование. В отряде для этого даже имеется специальное направление — «хранители». Это люди, которые хранят у себя и держат в сохранности различное снаряжение. Например, аккумуляторные батареи, фонари, радиостанции, палатки, походные инструменты. Главным расходным материалом по понятным причинам являются бумага и скотч, ведь ориентировки существуют не только в интернете.

Поиск человека отряд ведет до тех пор, пока этот человек не будет найден. У него может быть только два исхода — «найден» или «погиб». Если актив не принес какого-то результата, он переходит в информационный поиск и инфорг продолжает держать руку на пульсе, даже если человека начали искать еще несколько лет назад.

— Вдруг в какой-то момент где-то в соседней деревне приходит свидетельство, что вышел какой-то странный человек, сидит на лавочке и потерянно выглядит. Тогда мы запускаем «автономы» — автономную группу, которая приезжает в эту деревню. Фотографию этого дедушки отсылают родным, родные узнают, что это их дедушка, приезжают, забирают своего родственника и все благополучно заканчивается.

В ситуации, когда необходим выезд первым делом находят координатора, который будет отвечать за поиск человека на месте, а также специалистов, которые будут ему помогать. В минимальный набор такой команды входят регистратор, оперативный картограф и связист. Объявляется соответствующее сообщение в чате — людям говорят, где находится штаб, что с собой взять и другие нюансы.

— Если есть какие-либо службы, то мы или вливаемся в штаб этих служб, или службы работают в нашем штабе. По-разному бывает, иногда мы параллельно организуем два штаба, и дальше во взаимодействии друг с другом начинаем поисковые мероприятия. Координатор заказывает нужное оборудование у «хранителей», определяется логистика. Регистратор это оборудование раздает группам, которые сформировал координатор. Даются задачи и пока не исчерпается их тактический смысл, актив не заканчивается.

По словам Валерия, работа «в поле» может длиться как час, так и неделю, а то и больше. Эта фаза действует до тех пор, пока есть люди, которые готовы выполнять поисковые задачи и пока есть эти самые задачи. А практика показывает, что последних всегда больше, чем людей, готовых их выполнять.

Бывает, что родственники или знакомые мешают поиску человека. Это может быть молчание в ответ на вопросы о пропавшем или наоборот агрессия. Причины для этого бывают разные, в том числе криминогенного характера. Именно поэтому инфорги действуют в связке с сотрудниками полиции. Девиз отряда в этом случае — действовать в интересах пропавшего.

— Если заявитель или кто-либо еще отказывается нам давать ту информацию, которую мы просим дать, что ж это его право, потому что мы не обладаем никакими специальными полномочиями. Мы проводим опросы, а не допросы. Но если человек не хочет делиться информацией или как-то странно себя ведет, или дает разные ответы на один и тот же вопрос, мы, естественно, эту информацию аккуратненько передадим сотрудникам полиции.

Впрочем, Валерий уточняет, что ситуации бывают разные, как и реакции у людей на исчезновение близкого человека. Неадекватные действия можно расценить по-разному, поэтому это тонкая работа, полная психологических нюансов и требующая опыта.

— Вообще реакции на стресс всего три — это истерика, апатия и адекватная реакция. Адекватную реакцию демонстрирует небольшое количество людей. Чаще всего, в общении проглядывают истерические нотки. Либо, особенно, когда заявитель находится в эмоционально усталом состоянии, это все переходит в апатию. Бывают вообще ситуации, когда один человек другого убил и где-то спрятал, а потом активно и очень деятельно участвует и помогает в его поиске до тех пор, пока органы на него не выходят.

Иногда инфоргам и вовсе приходится играть в тайных агентов. Например, оперативный сотрудник говорит, что полиция уже нашла пропавшего, но волонтерам надо вам сделать вид, что он еще не найден, чтобы в интересах следствия не спугнуть того, кто совершил преступление. И никто, кроме координатора и инфорга не знает об этой шпионской игре.

— Кто-то может сказать, что это не очень честно по отношению к поисковикам, которые откликаются, искренне выходят на поиск, но здесь все понятно. По крайней мере, если мы не можем помочь пропавшему, который сейчас уже является жертвой преступления, то мы хотя бы можем помочь найти тех, кто это с ним совершил. Единственное, что мы, конечно, не можем поделиться этой информацией с каждым. Поэтому, несмотря на то, что у нас в отряде все добровольцы находятся в единых равных условиях, информации о поиске каждый имеет ровно столько, сколько ему необходимо для выполнения задач.

С приходом лета в новостную повестку Кубани врывается целый каскад новостей о туристах, которые заблудились где-то в предгорье среди лесов — ушли с троп и и переоценили свои силы и навыки. Валерий подтвердил, что с начала мая начинается поток сообщений о таких «потеряшках», и продолжается он до начала сентября, а то и октября.

— По краю в этот сезон у нас около 4–5 заявок железно. Но отмечу, что не все они заканчиваются активными поисками и даже не все заканчиваются информационными поисками. При этом преобладают у нас все таки городские заявки, — говорит специалист.

Говоря о возрасте, распределение идет примерно так: 50% — взрослые, 50% — дети и пожилые люди. Первая категория ищется значительно легче, если можно так выразиться.

— Если пропадает взрослый человек — это большое количество связей, это достаточно большое количество времени на принятие решений и небольшая цена ошибки, и возможность эту ошибку исправить если вдруг при поиске какая-то допущена неточность или люди пошли немножко не по тому пути. Это, как правило, информационный, методичный, спокойный поиск, установление всех обстоятельств, потому что часто может быть так, что это и не поиск вовсе, а человек элементарно забыл предупредить родных, что куда-то уехал, — объясняет Валерий.

Когда же исчезает ребенок или старик, это ЧП.

— У нас нет времени чего-то ждать, нам необходимо действовать сразу и желательно прямо сейчас. Никто не ждет сбора информации. Точно так же и со стариками. Если пожилой человек куда-то ушел, а, как правило, мы имеем дело со случаями начинающейся или прогрессирующей деменцией, нельзя терять время, потому что это тот же ребенок в определенной степени.

Инфорг подчеркивает, что пенсионеры — самая уязвимая категория.

— По улице идет пожилой человек, на него меньше обращают внимания. Если мы видим одинокого ребенка, у нас уже больше возникает внутри мыслей — а не стоит ли его как-то остановить, как-то к нему обратиться, может быть нужна помощь, не стоит ли сообщить в органы. Когда идет пожилой человек по улице, он может идти куда-то в неизведанные свои дали, погруженный в свои собственные мысли. И он будет идти до тех пор, пока не упадет от физической усталости. Со стороны на такого пожилого человека, скорее всего, внимания не обратят.

Потерявшихся детей волонтеры называют бегунками. С этой категорией работа всегда максимально аккуратная по причине того, что они тоже умеют пользоваться интернетом. В случае если речь не идет о похищении, а дитя просто поссорилось с родителями, он узнает, что его ищут и постарается спрятаться еще лучше.

— Практически никогда не нужно сразу устраивать «факельное шествие» на улице, так называемую охоту на этого ребенка. Потому что представьте — по улицам ходят толпы взрослых с фонарями ночью, ищут пропавшего подростка, который ушел из дома, а этот подросток сидит где-то на чердаке, смотрит на это все сверху вниз и думает только об одном — я домой не пойду, меня там убьют. И часто этот стресс становится запредельным для молодого человека, — подчеркивает Валерий.

Он предупреждает всех, что чересчур активные репосты записи о пропавшем ребенке могут навредить и напугать сам объект поиска. Следует поручить всю работу волонтерам, которые умеют искать и знают методы.

— Мы звоним инспектору по делам несовершеннолетних, оперативным сотрудникам, психологам, преподавателям, детям, родителям детей, которые дружат или как-то связаны с пропавшим. Потому что чаще всего ребенок не убегает просто так в никуда. Чаще всего первое место, куда он будет убегать, им продумано и для него является относительно безопасным. Например, какой-нибудь торговый центр. И там вместе со своими сверстниками он находится в свете, в тепле и относительной безопасности. А если мы начнем открытую охоту за ним, он поймет, что его ищут и начнет убегать, начнет прятаться в те места, которые он для себя не продумывал, и которые, скорее всего, являются уже не такими безопасными для него самого, — утверждает специалист.

При этом если ребенок найден, не следует хватать его за руку или кричать, чтобы стоял на месте.

— Максимум, я, допустим, встретив «бегунка» где-то на улице, сяду рядом с телефоном на лавочку и буду делать вид, что он меня совсем не интересует, а сам при этом напишу сотруднику СМС, что я в данный момент вижу этого ребенка, и задержание будет производить уже именно сотрудник. То есть надо понимать, что прыгнуть выше тех полномочий, которые нам дает гражданский кодекс, мы не можем, — добавляет Валерий.

Он подчеркивает, что вредно для самого ребенка, когда в интернете начинаются обсуждения — благополучная ли семья и насколько плохи родители, допустившие его пропажу.

— Я скажу так, что дети убегают из разных семей по разных причинам, от разных родителей. Я вообще не знаю, что такое хорошие родители, плохие родители. Я просто знаю, что конкретно ребенку безопаснее будет с близкими, и стараюсь сделать так, чтобы это воссоединение побыстрее произошло, — заключает инфорг.

Он напоминает, что информацию о пропавшем следует сообщать не в комментариях к постам, а в правоохранительные органы или по телефону горячей линии.

Хотя волонтерство — это не работа, но поиск людей всегда связан с эмоциями и экстремальными ситуациями. Валерий знает не понаслышке о том, что такая деятельность может привести к стрессу и выгоранию.

— Особенно часто это происходит с людьми, которые впервые участвует в поиске, который заканчивается тем, что пропавший найден погибшим. Человек переосмысливает это внутри себя и не все могут пережить такое. Человек сталкивается с ощущениями, которых он не знал, и здесь одно из двух — либо он сможет это пережить и в себе перемолоть, либо не сможет и перестанет участвовать в поисках, либо перейдет на такие задачи, которые для него не будут связаны с травмирующим фактором, — рассказал Валерий.

Основным же фактором для выгорания становится большое количество информации для неподготовленного человека. Это характерно для тех, кто работает за компьютером, помогая в поисках.

— Такой волонтер часто может не ощущать результата своей деятельности. Информации много. Задач очень много. Таких конкретных, когда нужно делать руками. Причем надо делать очень быстро. Не всегда эмоциональный выход от этих вещей какой-то имеется. Часто бывают ситуации, когда у человека возникает впечатление, что все это зря, никому не нужно. Когда мы видим, что человек в такую петлю попадает, мы ему аккуратно даем немного времени отдышаться, поддерживаем. И тут опять же, либо человек после небольшого периода отдыха, возвращается обратно, либо говорит «нет, ребят, все, я закончил, буду ездить просто на поиски время от времени», — говорит собеседник.

По его словам, в отряде есть профессиональные психологи, к которым можно обратиться. Поэтому чаще всего люди, проработав ситуацию, возвращаются вновь.

— Я лично, будучи инфоргом, координатором, испытываю большое удовольствие именно от командной работы. Поиск — это работа не одного человека.. Один человек в поиске ничего не сделает, я это прекрасно понимаю. Когда именно команда работает, каждый находится на своем месте, каждый знает, что ему делать, каждый друг друга поддерживает — это очень приятное ощущение, особенно, когда после этого еще и есть результат, причем человек найден, жив, все хорошо, все нормально. Это ощущение ни с чем не сравнить и до тех пор, пока вы это не попробуете, словами это описать не получится, — считает Валерий.

Многие не понимают, как можно тратить свое личное время на волонтерство, и как этим заниматься, когда есть работа. Валерий считает, что все дело в планировании.

— Нет такого, чтобы я занимался поисками 24 на 7. У меня есть семья, двое детей, собака. У меня есть те вещи, которые я люблю делать вообще по жизни. Просто есть такое понятие баланса и этот баланс нужно выстроить. Это, кстати, один из уроков, который дает отряд. Баланс между работой, семьей и поисками, так чтобы все это было гармонично и чтобы не мешало одно другому. Естественно, это нелегко и, конечно, бывают моменты, когда поиски, особенно серьезные, отнимают много времени и сил. Ну что ж, бывают такие случаи. А бывают, когда я в течение дня, двух, трех, вообще не вспоминаю о поисках, потому что занимаюсь своими делами. И каждый для себя решает, выбирает сам степень своей вовлеченности в отрядные мероприятия, — объясняет специалист.

По его словам, кто-то раз в месяц выезжает на активный поиск и больше ничем не интересуется. Кто-то выскакивает на каждый поиск в своем районе. Кто-то едет в любой поиск, который случается в регионе.

— Я бы не сказал, что это очень хорошо, когда поиски заполняют всю твою жизнь. Не должно быть так. Нельзя заниматься одним все время, потому что это превращается в одержимость и неизбежно ведет к выгоранию. А выгорание неизбежно ведет к тому, что-то дело, которым ты занимался 100% своего времени, вдруг начинает приносить тебе одни лишь негативные эмоции. Сначала порядок должен быть в твоей жизни, а потом уже следует думать, как помочь еще кому-то, только так, — резюмирует Валерий.

Портал 93.RU напоминает, что горячая линия «ЛизаАлерт» в Краснодарском крае — 8–800–700–54–52.