Жизнь за «Армату»: какой ценой на Уралвагонзаводе производят технику для оборонки страны

В середине декабря 2020 года рабочего Уралвагонзавода Михаила Михайлова насмерть придавило прессом. По словам родственников, 47-летний Михаил, заранее отключив штамп-пресс, залез в него для ремонта. Следствие считает, что оборудование сработало из-за старости. У Михаила остались жена и двое детей.

В августе того же года бывший работник Уралвагонзавода, чье имя неизвестно, проник на территорию цеха № 552. Каким образом он это сделал, никто не понимает. Вероятно, он знал пути обхода контрольно-пропускных пунктов. Его замотало в транспортерную ленту и разорвало на куски. Чтобы его извлечь, полиции пришлось ленту срезать.

5 декабря 2018 года. В танке, принадлежащем УВЗ, утонул рабочий. Трагедия произошла на полигоне «Старатель», во время испытаний техники танк заглох и провалился под лед. Бедолага попытался выбраться, но очень быстро захлебнулся в ледяной воде. Подо льдом его не могли найти более получаса.

В феврале 2019 года в кузнечном цеху № 170 на глазах у коллег покончил с собой рабочий. Незадолго перед этим 27-летний молодой человек о чем-то долго разговаривал со своим начальником в его кабинете. Знакомые парня винят в трагедии начальство завода.

Июль 2019-го. Сцепщик вагонов, находившийся между полуприцепом МАЗ и вагоном, не заметил, что второй самостоятельно отцепился. От удара 40-летнего рабочего разорвало на части.

Все это — лишь известные общественности случаи гибели людей на Уралвагонзаводе за последние три года. Кроме того, даже по официальным данным от самого предприятия, за 2020 год на УВЗ произошло 26 случаев с травмами работников.

В большинстве своем травмы случаются по вине работника и его непосредственного руководителя, которые не соблюдают меры безопасности. Об этом E1.RU во время экскурсии по предприятию рассказал Дмитрий Дубровин, начальник управления промышленной безопасности охраны труда и окружающей среды на УВЗ.

— Основная причина — организация работ. То есть взаимосвязь руководителя и работников, которые у него есть. Даже если работник что-то нарушает, это не снимает ответственности с его руководителя. Поэтому эти два субъекта тут всегда в паре, — говорит Дмитрий Валерьевич.

На Уралвагонзаводе с гордостью сообщают о том, что за последние пять лет они добились снижения уровня травматизма на 30%. В будущем там мечтают свести его к нулю.

Однако есть на предприятии люди, которые не считают халатность работников основной проблемой УВЗ. Один из них — представитель местного профсоюза, сменный мастер второго класса Александр Иванов, который работает на заводе почти 20 лет. В последние годы он стал главным оппозиционером местного руководства, и, по его мнению, проблема лежит гораздо глубже.

— Одна из причин — условия труда. Из-за них происходит много травм. Еще одна — то, что руководитель здесь считает, что он всегда прав. И неважно, существует ли закон Трудового кодекса или не существует. Он здесь только образный, — говорит Иванов.

Профсоюзный лидер работает на УВЗ сменным мастером. Он не понаслышке знает о травмах на предприятии. Его мама, Ольга, инвалид второй группы, была распределителем работ. В 2018 году она шла на смену и поскользнулась рядом с цехом № 3. Женщина так сильно ударилась, что сломала бедренную кость и предплечья. После этого группа ее инвалидности сменилась со второй на первую. Вместе с сыном она отсудила у УВЗ полтора миллиона рублей, но эта битва заняла два года.

Теперь Иванов выступает защитником прав рабочих и постоянно сообщает о проблемах на предприятии. Большинство трагических случаев на УВЗ становятся известными благодаря ему, и пока ни разу не было, чтобы его сообщения официально не подтвердились. Александр достает кипу бумаг с перечислением проблем на Уралвагонзаводе.

— Я лично видел в 2020 году, как на работника упала «голова» (автосцепка весом 300 килограммов). Стропальщик там ее поднял, и эта штука упала на него сверху. Ему каску проломило, он упал. Его госпитализировали, старший мастер Константинов, его руководитель, пришел к нему в больницу, запугал его.

Сотрудник УВЗ, по словам Иванова, может сколько угодно жаловаться на проблемы с оборудованием, плохие условия труда, но услышан он никогда не будет. Александр начинает читать свои собственные жалобы, которые скопились у него за последние пять лет.

— Оборудование не сдано в эксплуатацию. Первое — приточная вытяжная вентиляция душевых АБК. Она есть, но пользоваться ею нельзя. Вентиляция барабана № 3, шестнадцатый пролет. То же самое — вентиляция есть, пользоваться нельзя. Дальше: вентиляция барабана № 1, вентиляция ПДК, отсутствует экспертиза промышленной безопасности газопровода низкого и среднего давления кислорода, не проводилась экспертиза термопечей и термоблоков, отсутствуют паспорта на термоблоки, краны в цехе № 563 не стоят на учете. Всем этим оборудованием пользоваться никто не разрешал, но его все равно ежечасно используют.

Иванов будто специально сделал упор на проблемы с вентиляцией. Будто зная, что примерно через 10 часов после нашего разговора в цехе № 563, на проблемы которого он также обращал внимание, случится ЧП. Обрушились трубы воздуховода приточно-вытяжной вентиляции. К счастью, в этот раз никто не пострадал.

О проблемах с оборудованием говорит не только Иванов. Старший мастер цеха № 555 Евгений Медведев работает на УВЗ с 1997 года. По его словам, последние 10 лет ситуация на предприятии становится всё хуже, никакого просвета не видно.

— На охрану труда все положили. О ней вспоминают только тогда, когда всё уже произошло. Начинают бегать, когда знают, что придет отдел охраны труда. А так — всем наплевать. Бороться с этим бесполезно, важнее всего — штуки. То есть план. Какой ценой он будет сделан, никого не интересует. В службах ремонта нарушаются все правила, не оформляют соответствующую документацию, — говорит Медведев.

Еще одна важная вещь, о которой нам рассказали сотрудники УВЗ, — практически нищенские зарплаты. В среднем рабочий огромного оборонного предприятия, продающего танки «Армата» в Индию и Эмираты, получает 25–30 тысяч рублей.

— У меня как у старшего мастера оклад 25 тысяч рублей и премия — максимум 20%. Всё. Это нищенская зарплата. И у меня пятидневка по 8 часов. Но на УВЗ, чтобы заработать, нужно там жить. За месяц надо как минимум выполнить норму полутора месяцев. Тогда будет зарплата более-менее, а чтобы она дошла до 40–50 тысяч, нужно отработать не менее 200 часов в месяц. Человек просто живет там. Зарплаты растут на 3% в год, это позорище, хоть бы уж не хвастались таким, — рассказывает Евгений Медведев.

Он вспоминает одну историю, которую запомнил на всю жизнь. Как около трех лет назад на его глазах чуть не погибли сразу трое рабочих.

— Я спас этих людей. Упал шинопровод на кран в цехе № 563. Приехали я и мой коллега. Я тогда был энергетиком, а он просто электрик. Он дал команду — подняться туда дежурным и определить, что и как нужно делать. Не знаю, что меня дернуло туда пойти и проверить. Я тоже поднимаюсь и смотрю: ребята собираются поднять этот шинопровод. Я их остановил и говорю: «Что вы творите? Вы хотя бы посмотрели, какой это шинопровод? Проверили отсутствие напряжения?» Они тут же, при мне проверяют и просто прыгают в сторону: он оказался под напряжением.

Сейчас этот самый электрик работает заместителем начальника цеха, за эти пару лет он сделал неплохую карьеру. Местные заводчане связывают это с тем, что он дружит с начальником корпуса.

Сегодня на УВЗ трудится 30 тысяч человек. Но найти работников, которые готовы говорить о бедах и радостях открыто, крайне трудно. Подавляющее большинство заводчан отказываются общаться с журналистами и выносить проблемы предприятия в массы. Они уверены, что сразу столкнутся с давлением со стороны руководства и будут уволены. Один из высокопоставленных работников завода согласился поговорить с нами на условиях анонимности.

— Во-первых, там надо менять всё оборудование. Во-вторых, люди берутся за любую работу, бьются за каждую копейку. Особенно те, у кого оплата сдельная. Хочешь заработать — берешься за всё, иногда тебя заставляют это делать. В-третьих, руководство разболтанное. Вышестоящее руководство не может за всем уследить, но те, кто находится в цехах, мелкие руководители, начиная от начальника цеха, абсолютно разболтаны. Им вообще без разницы. Они всё видят и всё знают. На всё были когда-то выделены деньги, и все они разошлись по руководителям. У них дачи трехэтажные и дорогие машины. И не думаю, что это на зарплату в 120 тысяч. На заводе менять надо всё. Там есть станки 40-х годов, — говорит сотрудник УВЗ.

Экзамены по технике безопасности, считает заводчанин, сдаются для галочки, а иногда их и вовсе не проводят. Указания на проблемы ни к чему не приводят. Так, в 2019 году штамповщик Жанна Нефёдова трижды указывала на то, что надо срочно менять станок, потому что он сломан. Его два раза увозили в ремонт, но возвращали снова неисправным. В марте того же года Жанне оторвало кисть левой руки. Сейчас женщина подписала соглашение с руководством завода, ей выплатили «неплохую» компенсацию и попросили подписать соглашение о неразглашении. Поговорить с нами она отказалась, но тогда, в 2019 году, она подробно рассказывала о случившемся.

— Мы пытались смазывать заготовку маслом. И я отбиваю рукой, и то ли она у меня по этому маслу скользнула, то ли он [пресс] самоходил, я не поняла. Я удара-то не поняла. Боли не почувствовала. Она [рука] у меня в прессе оказалась, когда я отколачивала эту заготовку. Я соскочила, поняла, что такая ситуация. Отошла чуть-чуть от пресса подальше, легла, сознания не теряла. Тело затрясло, надо было лечь на холод, — рассказывала Жанна.

Посмотрите видео с Жанной, где она рассказывала обо всем, что произошло, и о том, как ее пытались сделать виноватой в случившемся.

Несколько месяцев мы добивались интервью с кем-то из руководителей УВЗ, и мы стали первыми, с кем предприятие вообще согласилось поговорить о промбезопасности.

В итоге нам организовали его одновременно с четырьмя спикерами: заместителем председателя профсоюза Еленой Черемных, начальником управления промышленной безопасности охраны труда и окружающей среды Дмитрием Дубровиным, директором по персоналу Константином Захаровым и директором по коммуникациям (специально приехавшим из Москвы) Александром Бырихиным. Чтобы вам было проще ориентироваться в интервью, мы будем подписывать каждого спикера.

— Расскажите, что происходит, после того как на заводе случается ЧП и кто-то получает травму или погибает?

Дубровин:

— После каждого несчастного случая незамедлительно создается комиссия по расследованию несчастного случая. Ее члены приходят на место происшествия, производят осмотр и опрос очевидцев. Изучается документация, касающаяся обучения, стажировок этого работника. Вся информация анализируется. Бывает, когда не совсем ясно, почему произошел несчастный случай. Тогда проводятся эксперименты, даются заключения о техническом состоянии оборудования. После этого делаются выводы о причинах произошедшего ЧП, лицах, которые допустили нарушение, мероприятиях, которые необходимо выполнить, чтобы в дальнейшем их не допустить.

— Бывали ли случаи, когда после несчастного случая кто-то из виновников был уволен или возбуждались уголовные дела?

Дубровин:

— Увольнений не было, уголовных дел тоже. Если бы была прямая причинно-следственная связь, уголовное дело бы однозначно было заведено. Но это уже прерогатива следственных органов.

— Расскажите о зарплатах на заводе, растут ли они?

Черемных:

— Нужно сказать, что у нас нет работников, которые получают меньше прожиточного минимума.

Конечно, за последний год роста заработной платы нет из-за пандемии, и мы этого не скрываем. Но индексация заработной платы была проведена, все оклады были повышены, невзирая на ситуацию.

— Есть версия, что травмы на заводе происходят из-за того, что сотрудники торопятся сделать больше, чтобы выполнить план. Особенно если оплата сдельная. На УВЗ оплата зависит от количества проделанной работы?

Дубровин:

— По-разному. Есть сдельная, есть повременная оплата. Я не вижу такой зависимости. Даже если она сдельная, руководители всё контролируют. У нас скорость работы всегда будет завязана на технологии, а та продукция, которую мы выпускаем, контролируется не только работниками предприятия, но и службой заказчика. Что-то нарушать бесполезно, потому что в этом не будет смысла.

— Случаи с гибелью работника на УВЗ — это всегда беда, а не что-то нормальное?

Захаров:

— Конечно, это не норма.

— Значит, они все отслеживаются и фиксируются? Вы можете назвать точное их количество за последние пять лет или три года?

Захаров:

— Эта информация не будет показательной. Как и в любой статистике, есть абсолютные, относительные и приведенные величины. Один-два случая на 30-тысячный коллектив или столько же на коллектив в полторы тысячи человек. Вроде в случаях они равны, а если привести количество работников…

— Согласен. У вас 30-тысячный коллектив. Сколько случаев?

Дубровин:

— За прошлый год — два.

Бырихин:

— Если говорить о тенденциях, то у нас есть цифры, что травматизм, по сравнению с 2016 годом, снизился на 25%. Статистика — лукавая вещь, она становится показательной только когда есть соответствующая выборка. Когда мы можем говорить про травматизм, где 26 случаев за весь прошлый год, это какая-то статистика. А смертельные случаи — это разовая ситуация, и статистика не вырисовывается. Тут два случая, там ноль.

— Если взять количество смертельных случаев не за год, а больше?

Захаров:

— Дмитрий Валерьевич в этой должности у нас с прошлого года.

Черемных:

— В 2019-м один или два случая. До этого два года было без смертельных несчастных случаев. Ни одного не было на предприятии.

— В 2019 году у вас произошло самоубийство одного из рабочих. По слухам, после разговора с начальником. Вы можете прокомментировать эту ситуацию?

Захаров:

— Это никакого отношения к охране труда и технике безопасности не имеет. Проводилось расследование с заведением уголовного дела, и следователи не установили никакого доведения до самоубийства. Это слухи, не более. Что подтолкнуло человека к этому шагу, мне сложно сказать. У нас 30-тысячный коллектив, тут происходит всё: свадьбы, разводы, еще что-то. Это своя насыщенная жизнь. Но никакого отношения к охране труда этот случай не имеет.

— Но он может иметь отношение к атмосфере на заводе. Может ли человек прийти пожаловаться на проблемы на предприятии, могут ли его за это наказать?

Захаров:

— Сегодня у всех есть возможность высказаться или пожаловаться. Доступно всё: социальные сети, пресса, профсоюзная организация, мы всегда рассматриваем обращения. У нас открыты горячие линии, где человек может анонимно обратиться. Ну и не исключена практика, что в любые общественные приемные можно написать.

Черемных:

— Высказаться может любой работник. Никто его за это не накажет. И на комиссии всё рассматривается, если жалоба действительно справедливая.

Захаров:

— Я могу сказать, что за последние пять лет нареканий по работе оборудования практически не было. Если и случалось, это касалось больше дополнительной вентиляции, состояния раздевалок и душевых. Мы на эти сигналы реагируем и ставим на контроль.

Бырихин:

— Я предлагаю еще зайти с другого ракурса. Если уж мы говорим о статистике, скажите, вы знаете, каков коэффициент смертности от травматизма в Нижнем Тагиле?

— Нет, не знаю.

Бырихин:

— Динамика коэффициента смертности от несчастных случаев в Нижнем Тагиле в 2000–2009 году колеблется на уровне около 2%. Это количество умерших на тысячу человек. То есть 2 человека из 1000 ежегодно умирает от несчастных случаев. Давайте пересчитаем показатель по УВЗ. 30 тысяч человек, 2 человека в прошлом году умерли. Значит, это одна десятая процента. Значит, на заводе во сколько раз безопаснее, чем в городе? Получается, что в 30 раз. Все зависит от того, как посмотреть. Если мы посмотрим на частоту смертельных случаев, мы скажем: «О, ужас!» А давайте смотреть так, в сравнении.

— Вы думаете, правильно смотреть на это с точки зрения процентов?

Захаров:

— Мы вас от этого и оберегаем.

Бырихин:

— Каждый случай — это трагедия. Но если говорить и в сравнении со статистикой тоже, то получается, что на заводе во много раз безопаснее, чем в городе.

— Напоследок: вы совершенно точно знаете о существовании оппозиции и Александра Иванова, который считает себя защитником прав рабочих. Просто расскажите о своем человеческом отношении к нему.

Захаров:

— В стране всегда позволительно осуществлять любую общественную деятельность. Слава богу, пусть они живут своими задачами, вопросов нет. Мы находимся с ними в диалоге, они направляют нам запросы, мы их разбираем. Что касается указанного человека, это его личное дело. Пока это не мешает производственному процессу, слава богу. Хочет, общается с прессой. Он в этой активной борьбе уже находится в течение пяти лет и этим живет. А кто-то живет волонтерством и свою энергию направляет в иные русла. У нас только на спартакиаде трудящихся 23 тысячи участвуют. Футбол, теннис, баскетбол.

Черемных:

— Он рядовой член профсоюза, как и большинство работников предприятия. В профсоюзе 17 тысяч рабочих.

«Я не Навальный, я — Иванов»

Александру Иванову его война с руководством Уралвагонзавода не обходится даром. Против него было возбуждено административное дело об избиении коллеги. Он утверждает, что и пальцем никого не трогал, и суд встал на его сторону. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Сейчас готовится апелляция. В ночь перед интервью Александр Иванов был избит в собственном цехе.

— Я спускаюсь по лестнице в административном здании цеха. Идут Бобров и Мищенко. Кричат: «Ты нас заколебал!» Хватают меня за плечи, и как по селезенке коленом бах!

Мужчина уже подал заявление в полицию. Мы спросили об этой ситуации у руководителей УВЗ во время интервью, но они заверили, что слышат об этом впервые.

— Александр, почему никто кроме вас так не борется с руководством?

— Потому что боятся люди.

— Почему не боитесь вы?

— Я себя таким человеком позиционирую. У меня отец 47 лет на заводе проработал, а мать 40. Он был руководителем участка. И чтобы он мне хоть раз денег просто так дал, такого не было никогда. Заработать? На, бери резак, шлифовальную машинку, иди. Я иду из правильных побуждений. Рано или поздно люди глаза откроют. Можно побеждать, можно воевать.

— Вы напоминаете Навального своей работой.

— Я не Алексей Навальный.

Я член партии «Единая Россия». И у Путина есть здравые вещи, он не может скосить всю верхушку Уралвагонзавода. Есть гнилая, прожженая система. Мне начальник цеха говорит: «Слышь ты, ты простой работник цеха, иди отсюда. Тебе сказали, ты должен честь отдать и делать, что тебе скажут».

— Почему он не прав?

— Потому что это не так. Я свободный человек. У нас есть демократия, свобода слова, трудовое законодательство. Я не в колонии нахожусь. Я прихожу выполнять трудовые обязанности. Настолько обнаглеть — это просто грех. Вы понимаете, насколько они людей загибают? Им скажут пойти за Навального, они пойдут. Хоть за Петю Петрова. Всё сделают, чтобы свою работу не потерять, потому что начальники у них на горбу висят.

5 марта 2021 года Уралвагонзавод выпустил свой 40-тысячный полувагон. На мероприятие пригласили журналистов, отпраздновали его торжественно. В этом году предприятие отмечает 85-летие.

Танки Т-72Б3М, «Прорыв» и «Армата» поедут по Красной площади на параде Победы.

Выручка УВЗ от продажи товаров, продукции, работ и услуг за 2019 год составила более 80 миллиардов рублей. Динамика по сравнению с прошлым годом — 78%. В 2021-м ее собираются увеличить.

Уралвагонзавод подписал соглашение о поставке 27 новых трамваев в Евпаторию.

Соглашения о сотрудничестве также были подписаны с губернаторами Омской, Челябинской, Нижегородской, Магаданской и Московской областей.