Александр Балуев, актер театра и кино: «Меня не тянет завоевывать мир»

Русский генерал Александр Кодоров в «Миротворце», генерал Вакар в «Каменской», майор Платов в «Спецназе», генерал ФСБ в «Олигархе», генерал Соболев в «Турецком гамбите», командир корабля в «Кандагаре», а также король Англии Ричард Львиное Сердце, Петр I, маршал Жуков – образ бойца, военачальника буквально прилип к актеру Александру Балуеву. При этом сам он называет себя абсолютным пацифистом, а войну считает самым чудовищным из всех явлений на свете.

– Александр Николаевич, после множества сыгранных вами лейтенантов, майоров, генералов за вами закрепилось амплуа военачальника. Вы чувствуете себя заложником этого образа?

– Да, но стараюсь выходить из этого штампа. Иногда получается, иногда нет. На самом деле я абсолютный пацифист и вообще не понимаю, как войной можно решать какие-то проблемы. Война – это самое чудовищное, что есть на этом свете. Надо сделать все, чтобы не было войны и, соответственно, не было военных. Сегодня, к счастью, я имею возможность выбирать себе роли. Играю то, что, как мне кажется, не повторяется из спектакля в спектакль, стараюсь не повторяться ни по ролям, ни по сюжетам пьес. Но в театре это получается, а в кино нет, потому что в кино тебя эксплуатируют, исходя из яркого образа, однажды сложившегося, который киношники начинают тиражировать.

Александр Николаевич Балуев родился 6 декабря 1958 года в Москве. Закончил Московскую школу №637 (ныне Центр образования №1465 имени адмирала Н. Г. Кузнецова). После неудачной попытки поступить в Щукинское училище потерял целый год, а потом поступил в школу-студию МХАТ на курс П. Массальского–М. Тарханова. После ее окончания идет служить в Театр Советской Армии. В 1986 году Балуев переходит в Московский театр им. Ермоловой (ныне Театральный Центр им. Ермоловой). В конце 1980-х годов актер покидает этот театр. Сегодня он работает исключительно в антрепризах.
В 1995 году Александр Балуев был награжден премией «Ника» за «Роль второго плана» в х/ф «Мусульманин», в 2003 году получил приз IV ТВ конкурса «Вместе» (IV Ялтинский телефорум) в номинации «За интересное актерское воплощение образа» («По ту сторону волков», «Янтарные крылья», «Истина момента»). В 2006 году Балуева наградили премией ФСБ в номинации «Актерская работа» за роль контрразведчика капитана Костина в картине «Гибель империи».
Актер женат, воспитывает дочь.

– Но, тем не менее, одна из последних сыгранных вами киноролей – роль маршала Советского Союза Георгия Жукова. Вы не сразу на нее согласились?

– Не сразу, только после того как внимательно прочитал сценарий и понял, что речь не о военных победах, а в первую очередь о человеке, о его чувствах, о его любви.

– Александр Николаевич, ваш отец был военным, мечтал, чтоб вы пошли по его стопам, а вы даже в армии не служили. Как так сложилось?

– Дело в том, что мама, обожавшая театр, исподволь привила и мне любовь к нему. После школы я пробовал поступить в театральное училище имени Щукина, но провалился. Год проработал помощником осветителя на «Мосфильме», а потом все-таки поступил, правда, уже в школу-студию МХАТ. В 1980 году я ее закончил. Мой дипломный спектакль смотрели два актера из Театра Советской Армии – Людмила Касаткина и Федор Чеханков, они поставили мне высокие оценки, и я решил идти работать именно в этот театр, а он как раз освобождал от службы в армии.

– Вот оно что! Но когда именно вы поняли, что хотите быть именно актером?

– Это произошло к концу школы. Вообще, сначала я хотел быть хирургом, несмотря на «двойки» по биологии и физике. А еще подумывал пойти учиться на финансиста: мне казалось, что это поможет мне стать обеспеченным человеком.

– А если не актером, то кем бы вы стали?

– Не знаю. Если бы вы задали мне этот вопрос в 18 лет, я бы еще подумал. А в 50 лет ты уже понимаешь, что впереди не еще 50, а значительно меньше, поэтому не задаешься вопросами, типа: «А что же я могу в 50 лет? А с чего же мне начать?» В моем возрасте уже нет сослагательного наклонения.

– Александр Николаевич, в один момент вы оставили работу в репертуарном театре имени Ермоловой и отправились в свободное плавание, сегодня играете исключительно в антрепризах. Почему?

– Потому что не хочу привязывать себя к конкретной сценической площадке, к какому-то одному режиссеру, к какому-то одному директору, замдиректору, главному бухгалтеру, заму главного бухгалтера, заму зама главного бухгалтера и прочей шелухе, которой обрастает театр как суть. Мне стало противно. И я решил, что в моей судьбе должно быть то, о чем я мечтал, но без директоров. Но из театра я уходил без конфликтов, вы не подумайте!

– В последнее время за антрепризой закрепился некий негативный стереотип. Как думаете, с чем это связано?

– С плохим качеством спектаклей, которые привозят некоторые театральные труппы, у которых нет совести. Просто кто-то это слово – «антреприза» – подгадил. У человека есть потребность идти в театр – неважно антрепризный это спектакль или спектакль Ленкома. Пришел, посмотрел, не понравилось, взял помидор, кинул в артиста и ушел, сказав, что это плохо. Ушел и никогда не узнал, что тут помидоры в лицо, а где-то настоящее искусство.

– Александр Николаевич, сегодня вы один из самых высоковостребованных киноактеров поколения. А что вам ближе – кино или театр?

– Я учился на театрального артиста и театр я люблю больше. Там живой зритель и живая реакция.

– Но ведь кинематограф подразумевает более короткий путь к успеху…

– Смотря, куда актер держит путь. Если человек идет в профессию, чтобы быть популярным, чтобы стать медийной личностью, чтобы впоследствии вести какую-нибудь «съедобную» передачу, которых сегодня навалом, то это один путь. А если человек поставил перед собой цель именно стать актером и просто хочет играть, то ему будет все равно, насколько он при этом популярен. Я знаю многих людей, которые счастливы, играя у себя в театре и не встревая ни в какое телевидение.

– Поскольку вы все-таки «встряли», давайте еще немного поговорим о кинематографе. Ваша кинокарьера пошла в гору в начале «нулевых», когда один за другим выходили бандитские саги и криминальные драмы с вашим участием…

– Да нет же, я в этих «пух-пух» и «пиф-паф» не снимаюсь, в бессмысленной беготне и кровавых разборках не участвую. Из «силовых» у меня только «Спецназ» и то всего четыре серии. Ну что еще? «Кандагар»? Так это вовсе никакой не боевик, не экшн, это психологическая драма! Так что в «боевой» тематике я не снимался и не снимаюсь.

– Хотя спросом у зрителей она пользуется.

– Пользуется, к сожалению. А продюсеры это видят и соображают: «Ага, давайте еще серий 800 дадим какого-нибудь убойного отдела!» И дают. А зритель «кушает».

– Раз вы так скептично относитесь к современному кино, то что вы смотрите?

– Из передач на ТВ я смотрю только новости, чтобы быть в курсе происходящего.

– А фильмы с собственным участием?

– Нет, не смотрю. У меня нет на это времени. Разве что в гостинице или в самолете, если включат.

– О каких ролях вы мечтаете?

– Мечтать для меня слишком большая роскошь. Я только могу надеяться, что судьба мне еще предложит что-то интересное, а конкретики в этом нет.

– Александр Николаевич, каждый российский актер мечтает поработать на голливудской площадке. Вам это удалось – вы снялись в картине «Миротворец». Расскажите, там действительно все иначе?

– Там все точно так же. Разве что иначе ко всему – к кинопроизводству и к деньгам – относятся люди, которые там работают. У нас законы кинобизнеса диктует зрительский интерес, а там – расчеты. Если ты вложил в картину 100 миллионов долларов, ты их должен получить обратно. С помощью тамошних художников, способных превращать кинобизнес в настоящее искусство.

– Вы работали на одной площадке с Николь Кидман, с Джорджем Клуни. У вас сложились приятельские отношения?

– Нет, это был чисто профессиональный контакт. Они – звезды, и соблюдают субординацию, после команды «стоп» скрывались в своих вагончиках-гримерках.

– А у вас не было мыслей как-то закрепиться в Голливуде?

– Нет. Мне по-человечески достаточно того, что я делаю здесь и сейчас. Меня не тянет завоевывать мир.

– Почему, на ваш взгляд, у других наших артистов, которые в отличие от вас мечтают остаться в Голливуде, это все же не получается?

– Думаю, по многим причинам. У нас другая ментальность, другой язык. Ты всегда будешь там говорить с акцентом, даже если хорошо знаешь язык. И американцы будут прекрасно это слышать. И ты всегда будешь «бэд рашн».

– Чему российский кинематограф мог бы поучиться у Голливуда?

– Ничему. Нам нужно не равняться на америкосов, а делать свое кино, которое было бы близко и понятно русскому народу. А мы, к сожалению, равняемся на Запад, работаем, что называется, «под кальку». Остается непонятным только одно: для кого же эта калька?

– Есть такое мнение: голливудское кино заняло ту нишу, которую российскому кинематографу уже никогда не занять. Вы с этим согласны?

– В «догонялки» с «Фабрикой грез» я не играл бы. Слишком большой период времени мы стояли на одном и том же месте по странным причинам. Другим были заняты. А они развивались, развиваются и будут развиваться. Повторюсь: занимать чужие ниши не надо, надо искать свою. С нашей богатой кинематографической историей мы на это вполне способны. Незачем тратить миллионы на фантастические блокбастеры. У нас все равно не получится. Да и нет у нас на них таких денег. Наше кино должно быть более камерными, более человеческим.

– Но ведь Тимур Бекмамбетов неоднократно пытался одним выстрелом убить двух зайцев: завоевать и американскую, и русскую аудиторию. Вы думаете, что безуспешно?

– Да, я думаю так. Его кино – очень профессиональная калька. Но у них там достаточно таких режиссеров, как Тимур. Другое дело, что ему нравится работать именно так. Мне кажется, что он каждый раз ставит перед собой задачу – доказать, что мы можем не хуже. На мой взгляд, когда ставится такая задача, то проигрыш неизбежен.

– Судя по вашим словам, Александр Николаевич, вы не раз задумывались о судьбе российского кинематографа. А почему ни разу не попробовали себя на режиссерском поприще? Желания не было?

– Было, но мне удалось его преодолеть. Я понимаю, что не должен этого делать.

– Но какое бы кино вы снимали?

– Историю, конечно. Историю, которая бы трогала не только меня одного.

– Когда вы читаете предложенный сценарий, сразу видите кино?

– Да. Мне же заранее говорят, что это сценарий. Поэтому стоит мне открыть первую страницу, я сразу вижу экран, действия которые на нем разворачиваются, титры…

– А когда просто читаете литературу для души? Видите буквы?

– Чувства. Образы, характеры. Кайдановский не зря говорил: «Не надо снимать хорошую литературу». Я с ним согласен: хорошая литература несет другую задачу. Ее надо читать. Тогда человек получит гораздо большее удовольствие. До него смысл будет доходить иной, у него будут работать другие рецепторы восприятия, понимаете?.. Пять лет назад я сыграл Свидригайлова в «Преступлении и наказании» по Достоевскому. И понял, что настолько отвык от хорошего литературного текста, что наслаждался одними только словами, которые произносил на съемках!

– Александр Николаевич, напоследок хотелось бы спросить о семье. В Интернете несметное количество материалов о вас и ваших ролях. И ничего о вашей семье…

– Это очень хорошо, потому что Интернет не самый чистый источник информации, если не сказать, что самый грязный. И мне не хотелось бы в этот помоечный инструмент вкладывать информацию о том, что мне по-настоящему дорого – о моем ребенке и моей жене. Моя жена журналист, гражданка Польши. Дочь закончила второй класс, она ученица российской школы. Дочь зовут, как и маму – Мария. Думаю, что этой информации достаточно.