Александр Буйнов, певец, народный артист России: «Я как человек ансамблевый никогда не стремился быть солистом, а тем паче заниматься сольной карьерой»

С одним из лучших исполнителей российской эстрады Александром Буйновым нам удалось пообщаться после его часового выступления на сцене в рамках совместного концерта с группой «Фабрика», Викой Цыгановой и Валерией. Хороший композитор, клавишник-виртуоз, замечательный певец, пластичный танцор и зажигательный шоумен легко удерживал внимание стадиона в течение всего концертного марафона. При этом Александр Буйнов единственный из приглашенных гостей подошел к сцене пешком. Другие артисты эстрады эффектно появлялись на машинах заграничного производства. И в общении народный артист России оказался очень простым и обаятельным.

К прессе Александр Буйнов пришел в футбольных шортах и спортивной футболке, что и задало тон началу разговора.

– Александр, мы знаем, что вы ярый футбольный болельщик. За кого болели на недавно завершившемся чемпионате мира? На кого ставили?

– Не сомневаюсь, что весь наш бывший Советский Союз болел за Испанию. Девушки – однозначно, поскольку испанцы – симпатичные ребята. Из-за того, что все болеют за Испанию, я болел за голландцев. Потому что они чисто внешне не такие гламурные, как испанцы. Хотя испанцы показывают очень красивую игру. Когда бразильцы вылетели, то кто остался? На кого посмотреть? На красоту футбола? Конечно, на испанцев. Немцы в будущем наверняка будут показывать футбол Лобановского, вернее, Лобановский в свое время показывал немецкую школу. Так что немцы – это машина, с четкой игрой и подачей, без импровизаций. А это не интересно. Импровиз – это тот самый неожиданный ход, который всем всегда нравится. И в игре, и в любви, и в чем угодно в жизни.

– А вообще, любите болеть с друзьями? Или дома перед телевизором?

– Футбол, конечно, коллективная игра, она подразумевает, что болеть надо с друзьями, не с женой же, да? Хотя я признаюсь честно, мне футбол интереснее смотреть по телевизору. Наверное, из-за того, что восприятие лучше происходит с экрана, когда показывают повторы. На живых матчах я был, когда мы одно время были дружны с Олегом Ивановичем Романцевым. Это такой дремучий непроходимый человек. У меня кто-то спрашивал, чуть ли не Пригожин: «Как ты с ним ладишь? Он же непроходимый просто. Вообще не контактный». А я просто с ним разговариваю. В то время он приглашал меня на все матчи, еврокубки. Конечно, живой футбол смотреть безумно интересно, но тяжело, если кто-то тебя отвлекает. Я помню, трудно было следить за игрой с Александром Абдуловым, вечная память ему. Абдула, как его звали друзья, был страстный болельщик и сам неплохо играл. И когда мы сами встречались на поле, то договаривались играть сначала до первой крови, потом до второй, до третьей... В итоге бегали, пока кто-нибудь голову не разобьет. А по телеку смотреть футбол интересно. Хорошо, что придумали эти спортивные бары.

– Часто ли путешествуете по российским городам?

– Последний российский город, который я посетил, был Тольятти. К сожалению, я прилетел туда самолетом. Не люблю летать. На поезде здорово! Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын... За разговором, потихонечку, хорошо. Но Алена (супруга. – Прим. авт.) мне сказала, что ей страшно оставаться одной: «Зачем ты едешь на поезде? Все равно ты будешь там выпивать». Я говорю – поехали со мной. Она не согласилась. И в итоге история привела к тому, что я полетел самолетом. И вместо того, чтобы «тыдын-тыдын» и романтизма железной дороги, прямо из самолета на репетицию в эту жару, потом обратно. Потом у меня был соблазн окунуться. Я спросил, сколько идти до Волги? Мне одна девушка сказала, что минут 15. Какой-то парень меня проводил. И вот мы подходим, а там водохранилище цветет с такой силой, будто это настоящий кисель. Неприятно даже заходить в воду, а тем более еще идти полкилометра по колено. Я расстроился, потому что в любом городе я нахожу лужу какую-нибудь, озеро, пруд, все что угодно, но обязательно плаваю. И в Волге тоже плавал.

Я вспоминаю, как приезжал еще в Куйбышев, с профессором, матерщинником, народным артистом России Александром Градским. Кто бы знал, что мы когда-нибудь будем народными артистами! Очень смешно об этом думать. А тогда нам было лет по 15-18. Мы приезжали, и в Сызрани продавали билеты на свою группу «Скоморохи». Градский говорит: раз в кассы народ не идет, пойдем сами билеты продавать. И вот город Сызрань, жара, тоже лето было. Я только из армии пришел, и мы выехали в первую поездку. Кстати, после этого «Скоморохи» и закончились как группа. Мы расстелили свою афишу, и втроем встали. Градский торгует, а мы стоим в очереди и обсуждаем: «Ах, группа из Москвы, это же крутая группа – «Скоморохи»! Ты не знаешь ее? Вот дурак! Дайте мне пятак, а мне 12. А я друзьям возьму, мне 20 билетов». И вот за нами уже девчонки, парни встают. И спрашивают – а что за группа? Вот так 600 билетов и разошлись. Так можно продать все что угодно. Здоровый аферизм у Градского был всегда. Но здесь была даже не афера, ведь мы продали билеты на себя. А на концерте нас, в принципе, никто и не узнал.

– Александр, мы знаем, что вы иногда играете на баяне. Это ваш любимый инструмент?

– Вообще, мы обычно заказываем аккордеон, в райдере это есть. Чтобы не возить с собой инструмент. Это раньше всю аппаратуру возили с собой тоннами. Когда просят, я могу по старой памяти сыграть. А так... Я же не аккордеонист, не баянист, я пианист по образованию. Рояль – мой любимый инструмент. Дома у меня «живой» рояль. Никакие не клавиши, просто рояль, по которому я скучаю. Иногда я сажусь и играю для себя. Это импровизации на тему Чайковского, Рахманинова, Буйнова, Скрябина. Если вы разбираетесь в музыке, то знаете всех этих композиторов (Улыбается.).

– Есть ли сейчас какая-то группа, с которой хотелось бы сыграть? Может быть, мечта молодости?

– Вы знаете, сейчас уже, наверное, нет. Раньше, пожалуй, поиграл бы в составе «Битлз». Конечно, это сказано с юмором, это не переоценка себя. Не равняю себя. Просто я всегда был битланом. И ранние вещи писались под влиянием «Битлз». Нам было лет по 13-15. И тогда самые святые вещи были написаны. Они сейчас не актуальны. Хотя на своем сольнике я вспомнил некоторые из них. Я как человек ансамблевый никогда не стремился быть солистом, а тем паче заниматься сольной карьерой. Скажи мне об этом лет 20 назад, я изумился бы. Как изумился многому в своей жизни, что со мной приключилось. Но, видно, всему свое время. Есть классное стихотворение Александра Межирова.

Всё приходит слишком поздно,
И поэтому оно
Так безвкусно, пресно, постно –
Временем охлаждено.

Слишком поздно – даже слава,
Даже деньги на счету,
Ибо сердце бьётся слабо,
Чуя бренность и тщету.

А когда-то был безвестен,
Голоден, свободен, честен,
Презирал высокий слог,
Жил, не следуя канонам.
Ибо всё, что суждено нам,
Вовремя приходит, в срок.

– А есть такой вопрос, который вы считаете, вам не задали?

– Пожалуй, в моей жизни было все. И предательство, и любовь. И самое страшное предательство – мужское. В моем случае получилось так, что двое ушли, не посвятив меня в это. Один из них был моим ближайшим другом. Я плакал неделю, у меня была настоящая истерика. Предательство в мужской дружбе – это страшнее, чем когда мужчина с женщиной расходятся. А таких вопросов, которые мне не задали, пожалуй, нет. Все уже отыграно, пластинку перевернули, отыграли вторую сторону.

– Александр, закончить разговор на «отыгранной пластинке» мы просто не можем. С вас нотка оптимизма и заряда энергии для наших читателей.

– У меня внуку шесть лет. И две внучки родились: Дашка и Софья. Они близняшки, но разнояцевые. Им сейчас по годику. Софья на меня похожа просто в ноль. Она все время плачет и очень капризничает. А Дашка похожа на татарку. Муж моей дочери, вообще, испанец. Они с Юлькой встретились, посмотрели друг на друга и влюбились. Они покрестились, обвенчались и стали жить-поживать, добра наживать. И потом как стали мне строгать внучков и внуков! И я очень рад! Вот это и есть счастливая нота, самая настоящая, когда мы продолжаемся в детях, во внуках. Я до сих пор не ощущаю себя дедом. И поэтому, наверное, мое появление в футбольных трусах воспринимается вами нормально.