«Я в плену». Ростовский заключенный годами доказывает, что его подставили опера. Полицейских посадили, но его не отпускают

Удар в спину, поволокли по земле, затащили в машину, уложили на пол. Дальше — подвал, двое полицейских, угрозы, давление. Уговоры стать агентом. В случае отказа — уголовное дело, внушительный срок. Вячеслав Пасечко отказался. После этого в его левом кармане нашли черный сверток с порошком. Экспертиза определила, что это героин. Вячеслав заявил, что запрещенку ему подкинули в ростовском отделе полиции № 4. Ему не поверили и посадили. А всего через полгода задержавшие Вячеслава силовики стали фигурантами уголовных дел. Они действительно подставляли людей, вымогали деньги, угрожая 228-й «наркотической» статьей, и расплачивались наркотиками со своими агентами. Пасечко пострадавшим по этому делу так и не стал. Он остается в колонии — отбывает десятилетний срок. Подробнее — в тексте наших ростовских коллег из 161.RU.

Вячеслав Пасечко работал в одной из ростовских управляющих компаний. Как-то (за месяц до задержания Вячеслава) его коллега Максим привел в контору Екатерину Крохину, попросил дать своей знакомой работу. Места ей не нашли, но с тех пор она стала часто приходить в гости.

Максим употреблял наркотики — героином его «угощала» Екатерина. Она предложила и Вячеславу. Сказала, что берет вещества у проверенного человека, и обещала подобрать дозировку. Вячеслав сначала отказался, но потом передумал. С тех пор Крохина приносила вещества и ему.

Однажды Екатерина взяла в долг 6,5 тысячи рублей — на наркотики. Обещала поделиться и через пару дней вернуть деньги. Прошло два дня — денег всё не было. Крохина не вернула их и через три, четыре, десять дней. И вдруг попросила встретиться 24 октября — отдать долг. Вячеслав пришел с Максимом. Пока ждали Крохину, началось: удар, машина, подвал.

Екатерина Крохина решила сдать своего «малознакомого Славика», который продавал ей наркотики. 20 октября 2017 года она пришла в ростовский отдел полиции № 4 и показала сверток с героином. Оперативник Роман Халимов предложил Екатерине поучаствовать в ОРМ и «изобличить» Славика.

За дилером три дня наблюдали, а на 23 октября назначили контрольную закупку. Крохину снарядили диктофоном, камерой и отправили на встречу. Славик передал сверток, получил деньги, разошлись. Задерживать его сразу не стали. Позже Халимов скажет: мол, не было понятно, точно ли в свертке наркотики, — ждали экспертизу.

Искать Славика поехали 24 октября. В помощь Халимову дали лейтенанта Антона Маслова. В переулке они увидели мужчину, который показался полицейским пьяным. Халимов сразу узнал в нем Славика. Его остановили, попросили показать документы, но он отказался. Пригласили проехать в отдел — установить личность. Он опять отказался. После этого на Вячеслава надели наручники и стали заталкивать в машину. Он кричал, что его похищают.

На досмотр в отделе Маслов пригласил двух понятых — Артема Шелеста и студента Дмитрия Кузнецова. Их встретили рядом с отделом. Молодые люди согласились. Понятые подтвердили, что у Славика нашли черный сверток и деньги. Всё было упаковано в пакет и перевязано зеленой нитью. В свертке — порошок. Славик заявил, что впервые всё это видит и не знает, как этот сверток у него оказался. От медосвидетельствования отказался. Когда выяснилось, что в свертке наркотики, Славик во всем признался.

Уголовное дело, следствие, суд. Славик получил десять с половиной лет строгого режима.

Вячеслав Пасечко

До истории с наркотиками — слесарь в управляющей компании. На счету Вячеслава к тому моменту уже была одна судимость, за хулиганство, и несколько административных протоколов. Как говорит он: «То пиво не там выпил, то еще что-то».

Владислав Сергеев

Капитан полиции. Возглавлял отдел по контролю за оборотом наркотиков в ОП № 4. В материалах уголовного дела, возбужденного против него и других полицейских, есть упоминания о тяжелом характере силовика: был груб, мог оскорбить, требовал от сотрудников увеличивать показатели. По свидетельству опрошенной в суде осведомительницы Малюковой, Сергеев хранил в своем кабинете наркотики. Вещества хранились в обмотанных черной изолентой зип-пакетах — такие же фигурировали в показаниях пострадавших по делу Халимова.

Роман Халимов

Старший оперуполномоченный, который с апреля 2016 года служил в ОП № 4. В материалах уголовного дела упоминается, что Халимов бил задержанных, нескольким угрожал пистолетом, кому-то — изнасилованием. Один из его коллег видел и слышал, как Халимов и Сергеев избивали задержанных. Когда полицейский попросил коллег прекратить побои, те, по его словам, стали называть его чистюлей и предложили перевестись. В итоге тот сотрудник стал участковым.

В тексте приговора говорится, что Халимов регулярно передавал наркотики Екатерине Крохиной — осведомителю. Вещества опер получал от своего начальника Сергеева. В документах сказано, что от Крохиной полицейские «постоянно требовали найти и подставить какого-нибудь наркомана».

Халимов состоял в отношениях с сотрудницей отдела дознания Ларисой Мисакян. Именно она возбудила уголовное дело в отношении Пасечко.

Екатерина Крохина

В некоторых документах и в соцсетях записана как Сидорова. Мать четверых детей. В объяснениях, которые она дала по делу Пасечко, утверждает, что не была судима и не состоит на учете у нарколога и психиатра. Это неправда.

В 2010 году ее признали виновной в организации притона, в приобретении наркотиков и попытке сбыта. В июле 2015-го Крохину осудили за попытку проноса наркотиков в новочеркасский СИЗО. В тексте последнего приговора сказано, что Екатерина состоит на учете у нарколога и нуждается в принудительном лечении.

Согласно материалам дела, с опером Халимовым она познакомилась летом 2017 года. Полицейский иногда приглашал ее побыть понятой, за что платил 500–1000 рублей.

По просьбе начальника отдела Крохина направляла своих знакомых за «закладками» в места, где дежурили полицейские. С ноября 2017-го по февраль 2018 года так задержали не менее десяти человек. За каждого Крохина получила «премию» от Сергеева — до 2 тысяч рублей. Один из свидетелей скажет в суде: «Крохина практически жила в помещении ОКОН и ежедневно употребляла наркотики, которые ей давали Сергеев и Халимов».

Артем Шелест

Понятой, присутствовавший при задержании Пасечко. Один из агентов полиции. Одному оперативнику Сергеев однажды представил Шелеста как «товарища, который помогает в работе». Крохина и Шелест могли прийти в отдел трезвыми, а после общения с Сергеевым оперативник видел их уже в состоянии «наркотического опьянения». Другая осведомительница назвала Шелеста «правой рукой Сергеева».

Антон Маслов

Лейтенант полиции. Согласно документам, участвовал в задержании Пасечко. В феврале 2018 года уволился со службы. Пасечко считает: потому что не смог больше там работать.

Вячеслав Пасечко утверждает, что его задерживал Роман Халимов вместе со своим начальником Владиславом Сергеевым. Маслова с ними не было. Протокол, составленный якобы в присутствии лейтенанта, им не подписан.

Пасечко рассказывает, что его привезли в отдел полиции № 4, завели в подвал, руки за спиной пристегнули к стулу. Тыкали пальцами в лицо. Хотели, чтобы работал на них: подкладывал наркотики тем, на кого укажут. Требовали признаться в сбыте.

— Возьми на себя вину, тебя под подписку выпустят, условное дадут или исправительные работы, — якобы уговаривал Халимов.

Вячеслав отказывался. Утверждает, что тогда к телу подвели провода. Обещали: «Пустим ток». Обещание, к счастью, не сдержали.

25 октября материалы передали дознавателям, и они убеждали Пасечко сотрудничать.

— Смотри, тебя могут так закувыркать... Это такие твари! — с сочувствующим видом говорила сотрудница отдела дознания Лариса Мисакян. Так это описывает Пасечко.

Согласно судебному протоколу, именно Мисакян возбудила уголовное дело в отношении Вячеслава Пасечко. Но допрашивать якобы не стала.

По словам осужденного, Халимов и Мисакян сидели в одном кабинете: первый составлял акты, а вторая их подписывала. Халимов писал голубой ручкой, Мисакян — фиолетовой. Как считает Пасечко, расписались и за всех понятых. А были и акты ОРМ, составленные Халимовым, где вовсе нет подписей понятых. Подделали и подписи Пасечко под показаниями и признанием, которого он, как утверждает, не давал.

Расследовать дело поручили старшему следователю Владимиру Волкову. Он вызвал в отдел для задержанного адвоката Курносову — свою хорошую знакомую. По словам Пасечко, они дружили с тех пор, как в 2012-м Курносова представляла Волкова во время развода. Она проходила с ним по массе уголовных дел в начале возбуждения. Хотя у многих задержанных были жалобы на Курносову.

Ее Вячеслав видел всего раз. Курносова приехала по назначению, хотя не дежурила в тот день. За это позже — после жалоб Пасечко — получила дисциплинарное взыскание от адвокатской палаты. Вячеслав попросил у Курносовой организовать звонок домой — сообщить близким, что его задержали. И она, и Волков ему в этом отказали. Хотя последний в документах указал обратное. О том, что Вячеслав в полиции, его семья узнала от соседа — начальника ИВС, в который позже он попал.

Пасечко утверждает, что упомянутой в материалах дела контрольной закупки 23 октября не было. Изначально его обвиняли в продаже наркотика 20 октября, после чего Крохина якобы пришла «сдавать» дилера.

— Мне предъявили обвинение по одному эпизоду — за сбыт. Но в ходатайстве на мой арест уже два эпизода — за 20 и 23 октября. Указаны один и тот же вес наркотика, одна справка — они в целом описываются аналогично, только числа разные, — утверждает Пасечко. — То есть контрольная закупка появляется уже в процессе. Только позже и в дальнейшем они прикладывают другую справку, другой эпизод, другое описание, другой вес. Они из двух эпизодов сделали одно уголовное дело.

Поэтому Крохиной, считает он, и было важно 24-го вывести его в нужный район.

В суде Халимов утверждал, что вел ОРМ с видеонаблюдением. Пасечко попросил воспроизвести видео, но среди вещдоков записи не оказалось. Уточнения о засекреченных данных в материалах суда тоже нет.

Во время слушания в суде включили две аудиозаписи, которые якобы подтверждают встречу Крохиной и Пасечко. Действительно ли на ней голос Пасечко, не проверяли. Просто, как следует из материалов дела, у следователей не было сомнений в подлинности, поэтому фоноскопическую экспертизу не назначали.

Пасечко просил снять отпечатки пальцев с найденных у него упаковок с наркотиками. Он уверен, что там окажутся отпечатки полицейских Халимова и Сергеева. Вячеслав говорит, что сам ничего в руки не брал: один сверток ему подложили в левый карман. Когда делали смыв, наркотик нашли только на правой руке. До этого у мужчины спросили, левша он или правша.

Странная ситуация с Максимом — приятелем и коллегой Вячеслава, на глазах у которого Пасечко и задержали. Максима не допросили в суде, потому что «не нашли». Нет упоминаний и в протоколе. Как отмечено в полицейском рапорте, употреблявшего наркотики свидетеля не задержали, «потому что не представлял интереса».

Сразу после задержания Пасечко начал писать заявления, в которых «указывал на преступления сотрудников ОП № 4, связанные с торговлей наркотиками и наркобизнесом, пытками, принуждениями, фабрикацией уголовных дел и вымогательствами». Полицейский Халимов в ответ утверждал: Пасечко строчит жалобы, чтобы выгородить себя. Силовики отрицали, что фальсифицировали материалы проверки, что применяли насилие, что давили на Пасечко. Но пройти полиграф Халимов отказался, сославшись на «вирусное заболевание».

После первых жалоб Пасечко в ОП № 4 прошла проверка, которая ничего не выявила.

— Конкретных действий не было, — вспоминает Вячеслав. — Как и говорил Халимов: «Пиши куда хочешь. Я всё равно везде отмажусь, а ты сделаешь себе хуже».

По словам Вячеслава, сотрудники следственного отдела СК по Ленинскому району только устроили волокиту, чтобы, как считает он, постепенно уничтожить улики и доказательства его невиновности.

Пасечко уверен, что его заявления могли стать основанием для уголовного преследования Халимова и других полицейских, но СК раз за разом отказывал в возбуждении дела. Ростовчанин направил в Ленинский районный суд десять жалоб на отказы — последняя была в ноябре 2022 года.

Всё было так. Ленинский районный суд признавал законным отказ в возбуждении дела. Вячеслав обжаловал это в областном суде. Ростовский облсуд отменял решение нижестоящей инстанции и направлял материалы на новое рассмотрение. Ленинский суд снова рассматривал жалобу и опять отказывал. И так по кругу несколько раз.

Весной 2018 года полицейские Сергеев и Халимов сами стали фигурантами уголовных дел. Пасечко попросил Ленинский суд привлечь его как свидетеля. Ему ответили, что «это в компетенцию суда не входит». Были аналогичные обращения в СК, и тоже приходили отказы.

В сентябре 2019-го прокуратура нашла нарушения в работе отдела СК по Ленинскому району. Например, следователи четыре раза отказывали в возбуждении уголовного дела против Халимова и Маслова из-за отсутствия состава преступления. Они допустили «грубую волокиту» — за 13 месяцев не смогли принять законное решение по материалу, проверки дважды продлевали до 30 дней по формальным основаниям.

«Доследственная проверка приобрела затяжной характер. Процессуальные действия, направленные на принятие законного и обоснованного решения, не выполняются», — писал зампрокурора района А. А. Сеник.

В августе 2018 года Вячеслав подал заявление об угрозах со стороны Халимова и Сергеева. «Если не перестану жаловаться, то меня убьют в тюрьме», — писал ростовчанин.

На слушаниях все сотрудники полиции уверяли, что до уголовного дела Пасечко не были знакомы ни с Крохиной, ни тем более с понятыми. Хотя, как говорит Вячеслав, за дверью зала заседаний Халимов и Крохина общались как хорошие знакомые.

Перед очередным слушанием они сидели рядом. Халимов показательно встал, перекрыл дорогу конвою. Достал из кармана синий сверток в полиэтиленовом пакетике и передал Екатерине. На заседании женщина засыпала прямо во время дачи показаний, а потом разрыдалась. Пасечко и его адвокат попросили вызвать полицию и врача для освидетельствования. Пасечко не раз видел людей под наркотиками и был уверен, что это тот самый случай. Но и Крохина, и Халимов заверяли: Екатерина беременна, на шестом месяце, а Пасечко своим поведением довел ее до «эмоционального всплеска». Ни медиков, ни полицию не вызвали. Крохину до конца так и не допросили. Защита просила обследовать и понятого Шелеста. Суд ходатайство отклонил.

Адвокату Пасечко удалось «вытащить» в суд полицейского Сергеева. Сначала он вообще отрицал присутствие при следственных действиях, потом признал, что «наверно, был». Позже уверенно заявил, что был при задержании и что «всё было законно». А подтвердил, потому что его, Сергеева, «сдал» Халимов. Но Пасечко на допросе Сергеева уже не был. Его удалили из зала суда до конца процесса. Как уверяет суд, за оскорбление прокурора. Как считает Пасечко — чтобы помешать задавать неудобные вопросы.

Халимов и Сергеев стали фигурантами уголовного дела в 2018 году, когда в отделе нашли расфасованные наркотики в свертках, обмотанных черной изолентой.

— Первое время в СИЗО у меня в ушах было: «Халимов, Халимов, Халимов, Халимов». Везде в коридорах слышал эту фамилию, — вспоминает Вячеслав Пасечко. — Потом попал в больницу и в первый же день увидел по телевизору про обыски в Ленинском отделе [полиции], узнал, что там нашли наркотики, весы. Всё то, о чем я писал [в заявлениях], после которых никого не арестовали. Потом услышал, что весь наркоконтроль уволен, а кто-то в розыске. Я писал, что они торгуют наркотиками, опираясь на предположения. А теперь понял, что был прав.

В конце 2019 года начался суд над Романом Халимовым, его коллегой Максимом Сердюченко и работавшим на полицию агентом Андреем Кураевым по прозвищу Чикатило. Процесс окрестили «делом стажеров», хотя стажер был только один.

По версии следствия, в ноябре 2017 года начальник отдела по контролю за оборотом наркотиков Сергеев создал группу, в которую вошел Халимов. В апреле 2018 года туда включили и Сердюченко, который проходил в отделе стажировку. Сергеев придумал схему, с помощью которой рассчитывал «повысить показатели службы, совершая провокации преступлений для получения взяток и хищения чужого имущества». В деле фигурировал «сбыт наркотиков, психотропов в значительном и крупном размере».

Сергеев, Халимов, а позже Сердюченко работали по такому плану. Сначала надо спровоцировать человека купить или хранить наркотики, потом — задержать. Человека привозят в отдел, составляют подложные материалы, на него давят. От задержанных или их близких требуют взятки за то, чтобы делу не дали ход или провели по более мягкой статье.

Полицейским помогали агенты. В суде назвали имена, и среди них были Екатерина Крохина и Артем Шелест. Обоих охарактеризовали как наркоманов, которые получали от полицейских деньги и наркотики в обмен на сотрудничество. Крохина и Шелест искали людей, желающих купить запрещенные вещества, и вели в руки полицейских.

Чтобы действовать наверняка, и агенты, и полицейские подкидывали людям специальные свертки. В суде было подтверждено, что в отделе полиции № 4 хранили марихуану, амфетамин, мефедрон, опий, психостимулятор N-метилэфедрон и другие наркотики. Полицейские и агенты фасовали вещества «для дальнейшего сбыта».

Пострадавшими в итоге признали около 15 человек. Кого-то избили, кому-то угрожали пытками или пистолетом, на кого-то просто морально давили. Двоим потерпевшим полицейские и Кураев угрожали изнасилованием.

В ноябре 2021 года Ленинский районный суд вынес приговор: Халимову — пятнадцать с половиной лет, Сердюченко — тринадцать с половиной, Кураеву — пять лет строгого режима.

Вячеслав Пасечко не единственный, кто открыто обвинил Екатерину Крохину и полицейских в подставе. В мае 2018 года ростовчанин Артур Корабельников написал пост с перечислением следующих фактов: без объяснения причин задержали на Пушкинской — натянули шапку на лицо и застегнули наручники; в отделе потребовали подтвердить, что употреблял наркотики; вещества подкинули с подачи некоей Екатерины Крохиной — полицейской осведомительницы и наркоманки; Корабельников дружил с мужем Крохиной до смерти последнего; полицейские давили психологически, а позже начали выбивать признание.

Задерживал Корабельникова старший уполномоченный Халимов. После задержания Корабельникову вызвали того же адвоката по назначению, что и Пасечко, — Курносову. Как и Пасечко, Корабельников подал на нее жалобу, и адвокатская палата тоже возбудила против Курносовой дисциплинарное производство. Дело рассматривал, как и в случае с Пасечко, следователь Дмитрий Волков. В ноябре 2018 года Артура Корабельникова осудили на три года и восемь месяцев колонии строгого режима.

На тот момент Корабельников и Пасечко не были знакомы и вряд ли могли знать подробности историй друг друга. Их рассказы похожи и на те, что звучали во время суда над Халимовым. Корреспонденту 161.RU удалось найти еще по меньшей мере два расследования, в которых Крохина фигурирует как участница контрольной закупки. Фигуранты этих дел, как и Пасечко с Корабельниковым, не проходили потерпевшими по делу Халимова на его процессе.

— Как думаете, почему Халимов сдал Сергеева в суде?

— Потому что началась паника, — отвечает мне Вячеслав Пасечко. — Представьте: 30 уголовных дел закрыли, 30 человек посадили — всё нормально было. А тут один попался, который в день по 20 заявлений пишет, что ОП торгует наркотиками и фабрикует дела. Я писал прокурору города и области, [главе городской администрации] Кушнареву — кому только не писал.

— Потерпевшим по делу Халимова и Сергеева в итоге дали небольшие сроки или назначили общественные работы. Почему у вас такой большой срок?

— Потому что я сильно встал поперек горла своим отказом, — считает Вячеслав. — Второе предположение: был конец года, надо было поправить статистику отдела.

Еще в октябре 2022-го редакция 161.RU через запрос в региональное ГУФСИН попросила разрешения провести личное интервью с Вячеславом Пасечко. Ответ прислали почтой в конце декабря: «Посещение ИК-2 не представляется возможным».

— Почему нам не разрешили встретиться, как думаете?

— Никто не отменял кумовство. Я уверен, что администрации всех учреждений, где я был, знают, что я здесь незаконно и что я борюсь. Я не менял свою позицию в течение пяти лет: и до того, как сотрудников задержали, и после. Так жить я не могу. Мне мерзко, меня унизили, отобрали всё. Я в плену — по-другому это не называю. Сергеев… Я думаю, его просто нет в живых уже, потому что он привел бы цепочку. Думаю, они все действовали от распоряжения — не потому что был какой-то начальник Сергеев и он банду организовал. Чтобы расследовать преступления, нужно время и средства. А это надо работать. А кто будет работать, если у них там в отделе три человека? Кого они поймают, что сделают? Им было проще держать 10–15 наркоманов, которые бы подставляли всех. И далеко ходить не надо.