«Я против насилия. И угодил туда, где кровь фонтаном». Истории выбравших альтернативную службу призывников

1 октября в России стартовала призывная кампания, которая продлится по 31 декабря. Уйти в армию попозже смогут жители Крайнего Севера (там призыв стартует в ноябре) и жители сельской местности, занятые в полях, — посевные уборочные работы освобождают призывника до 15 октября. Осенний призыв на срочную военную службу в этом году коснется более 127 тысяч человек, заявили в российском Генштабе.

Об альтернативной службе у нас знают мало и больше из мифов: мол, она лишь для «иных», а попасть туда нереально. Накануне призыва мы встретились с двумя альтернативщиками, чтобы узнать, как подобная служба ощущается изнутри. Как обычно, есть плюсы, есть минусы.

Платон проходил альтернативную службу в 2012–2014 годах и был направлен в родильное отдельное для женщин с патологиями. Большую часть времени он работал санитаром в операционной, где «кесарили» сложных рожениц.

— Это даже парадоксально, — говорит он. — Я пошел на альтернативную службу, потому что был против насилия и не хотел крови. Но в оперблоке крови было много. Это особенность кесарева сечения, одной из самых кровавых операций. Но при этом атмосфера в операционной была не пугающая, наоборот, скорее светлая. Поразительно было наблюдать, как каждые два часа врачи спасают жизнь очередной маме и ребенку. Или даже двум.

Платон вспоминает, что сразу по прибытии ему устроили курс молодого бойца: одели в хирургический костюм, маску и шапочку и привели в операционную, вероятно, чтобы проверить устойчивость к стрессу.

— Видимо, мне «повезло», потому что операция была особенно кровавой, кровь буквально била фонтаном. Но я спокойно перенес это зрелище и впоследствии работал без малейшего отвращения. Мне повезло не быть брезгливым.

В ведомостях Платон числился как санитарка: мужчины на такой должности в оперблоке — редкость. Так что для людей с маскулинными комплексами альтернативная служба может быть испытанием: для этого нужна некоторая уверенность в себе. Основная задача «санитарки Платона» — отмывать операционную после очередного кесарева сечения, упаковывать биологические отходы (так называемый послед — плаценту), готовить инструменты к стерилизации и тому подобное.

Работа показалась Платону вполне терпимой, хотя поначалу давила ответственность.

— Конечно, волнуешься очень, — признается он. — Боишься сделать что-нибудь не так, врачей подвести. На чистку операционной дается, условно, полчаса: нужно отмыть всю кровь, убрать инструменты, биоматериалы, помещение прокварцевать. Операции идут регулярно примерно каждые два часа. Обычная смена — это 4–5 операций, авральная — 8–9. Со временем я стал помогать хирургам, например, завязывал халат, перетаскивал рожениц с каталок и так далее. Скучать было некогда.

Наш второй герой, Юрий, проходит альтернативную службу на «Почте России» в одном из городов Челябинской области.

— Фактически я разнорабочий, что-то среднее между грузчиком и оператором отделения почтовой связи, — объясняет он. — Не знаю, что у меня предусмотрено в должностной инструкции, но я делаю то, что просят: где-то нужно переставить коробки, что-то отнести, оформить накладные. В общем, физическая и бумажная работа идут в равной пропорции. Разгружать машины или таскать тяжести нас не заставляют: для этого есть грузчики. И в целом отношение хорошее, как к обычному сотруднику. До изнеможения мы не работаем, хотя и сил на что-то еще обычно не остается.

Не скучна ли такая работа?

— Если жить только ей, это тяжело, — соглашается Юрий. — Но если у тебя интересные выходные и другие занятия, помимо службы, то нет — время не тянется.

Подумав, он добавляет:

— Вроде бы ты сам выбрал этот путь, но есть ощущение несвободы. Ты чувствуешь ответственность и не можешь сказать: «Всё, я увольняюсь». Конечно, это в какой-то мере давит.

Как угодить на альтернативку

Многие считают, что для этого нужны не дай бог какие обстоятельства, но нет. Такое право прописано в законе «Об альтернативной гражданской службе» ФЗ-113, и, по словам наших героев, при разумной настойчивости оно вполне реализуется.

— Никаких особенных показаний для альтернативной службы не нужно, — рассказывает Юрий. — Самые частые основания — это вероисповедание или личные убеждения призывника, которые, условно, не позволяют ему брать в руки автомат. И если доказать свое участие в какой-нибудь религиозной общине еще можно, что касается убеждений — как их докажешь?

Его коллега Платон конкретизирует:

— Заявление на альтернативную службу подается за полгода до призыва, а сам вопрос решается во время призывной комиссии, на которой ты присутствуешь лично. Помимо заявления, ты пишешь автобиографию и берешь характеристику с места работы или учебы. Из документов должно быть понятно, почему ты против службы в армии и насилия.

Комиссия принимает решение голосованием, но какая именно логика лежит в его основе — сказать сложно.

— Естественно, военкомат не должен перед тобой оправдываться: на комиссии сидят десять человек буквой П и голосуют, идешь ты на военную службу или альтернативную, — объясняет Юрий. — Да, они могут сказать: «Вы что-то неубедительно говорите, мямлите, мы вам не верим». Думаю, у них есть некоторые квоты на альтернативщиков, исходя из количества мест, которые предоставляет Роструд, и потому кому-то они отказывают. Конечно, это всё неявно.

В случае несогласия с решением комиссии призывник может обратиться к вышестоящему начальству или в суд, и Юрий считает, что это вполне рабочий путь — прецеденты оспаривания решения комиссии есть.

В самих же военкоматах к альтернативщикам относятся с некоторой двусмысленностью.

— Конечно, не очень нас любят, — продолжает Юрий. — Но причины тут прозаичные. Для военкомата это всегда морока и головная боль: нужно заполнять кучу документов и держать контакт с разными ведомствами, заключать договоры и так далее. Плюс военкомы считают, что в большинстве своем альтернативщики хотят откосить. Им проще отговорить человека и отправить его в обычную армию. Но жесткого давления я не испытывал: всё на уровне советов и уговоров.

Призывник не может выбрать место работы — и порой это проблема. Наши герои сравнивают такую службу с односторонним тоннелем, попав в который нельзя ни развернуться, ни отклониться — вперед и только вперед.

Чаще всего призывники отправляются на «Почту России» и в больницы, реже — в другие госучреждения. Самая частая профессия — разнорабочий, хотя в документах может значиться что-то более весомое. И да, бывает, что не везет.

— В больницах альтернативщики нередко попадают на должности санитаров в самые тяжелые отделения, например в онкологию, где просто морально тяжело, — говорит Юрий. — Я читал истории тех, кто не выдерживал и говорил: «Возьмите меня лучше в армию», но за достоверность не ручаюсь, может быть, фейк. Но мне выпала «Почта России», и я скорее обрадовался.

А вот Платон попал как раз в больницу, причем в сложное родильное отделение. Но и он не видит в этом проблемы:

— Одна из причин, почему я пошел на альтернативную службу, — хотелось заниматься полезным делом, — вспоминает он. — Многие друзья прошли армию, и мнение было такое: самый бестолковый год жизни. А в больнице есть возможность приносить пользу.

Кстати, свое желание Платон доказал делом. В первые дни его устроили разнорабочим таскать белье для прачечной. Работа была непыльной, но скучной. Едва он освоился, ему предложили пойти санитаром в операционный блок, он тут же согласился и не пожалел: работа была тяжелее, но приносила удовлетворение.

— Я подумал: зачем время терять с этим бельем, когда можно быть полезным? — объясняет он. — Когда я вработался, хирурги и медсестры были очень довольны, что есть такой помощник, потому что раньше обязанности санитара падали на тех же медсестер, а так быть не должно. Они и так работают на износ.

Если же место не устраивает, особенных вариантов нет: просто так уволиться альтернативщик не может — это считается уклонением от службы (статья 328 Уголовного кодекса).

— Но можно, например, обратиться к руководству учреждения и попроситься на другую работу в рамках той же структуры, — говорит Юрий. — Не факт, что эту просьбу рассмотрят, но пытаться надо.

А еще альтернативная служба длится на девять месяцев дольше военной, то есть 21 месяц. Оба героя отчасти сожалеют о почти двух годах, выпавших из жизни: работая по специальности, можно построить фундамент будущей карьеры, тогда как альтернативка всё равно ощущается паузой.

Зато распределяют, как правило, по месту жительства — один из жирных плюсов перед армией.

— Теоретически, конечно, могут послать и на Ямал, но тогда Министерство обороны должно предоставить жилье, оформить много бумаг и так далее, поэтому им проще распределить человека вблизи его места жительства. В городах государственных учреждений достаточно, — объясняет Юрий.

С юридической точки зрения альтернативная служба почти не отличается от обычной работы в госучреждении, с одной оговоркой — нельзя уволиться. А так с сотрудником заключается трудовой договор, полагаются отпуск и даже зарплата. Но, конечно, небольшая.

— На почте оплата на уровне МРОТ, то есть порядка 13 тысяч рублей, а премии если и бывают, то нечасто и небольшие, — говорит Юрий. — Но это даже не дискриминация по отношению к альтернативщикам: штатные работники тоже получают немного. Жить на такие деньги, конечно, маловероятно. Зато график работы стандартный: пятидневка по восемь часов.

Платон подтверждает: оплата начинается от уровня МРОТ. Но, говорит, иногда есть возможность заработать побольше. После перевода в операционный блок ему предложили брать ночные дежурства, за которые идет двойная оплата. График, правда, получался адским: если в обычные дни он работал по восемь часов, то дежурства заполнили промежуток между сменами, которые растягивались теперь на 30 с лишним часов. Ночью, правда, нет плановых операций, поэтому иногда дежурства проходят безмятежно, но случаются и авралы, когда операции идут почти в дневном режиме. Зато это сказывается на оплате.

При этом, если повезет, можно оказаться на вполне нормальной работе с хорошей зарплатой.

— Скажем, человек по профессии айтишник, а больнице нужен сисадмин или программист, — добавляет Платон. — Я сам не сталкивался, но такое возможно.

Смотря с чем сравнивать, отвечают оба героя. На фоне плохих сценариев, которые случаются на армейской службе, альтернативка выглядит почти курортом: живешь дома, работаешь с гражданскими, имеешь социальные гарантии, чувствуешь себя человеком. С другой стороны, увеличенный срок и примитивность работы дают о себе знать — Платон, например, в последние три месяца откровенно считал дни до «дембеля». Говорит, ремонт в родильном отделении поставил работу на паузу, и на него накатила тоска.

Но есть и положительные моменты. Юрий конкретизирует:

— До альтернативной службы я нигде не работал, а тут погрузился в процесс. Это развивает коммуникативные навыки, плюс есть работа с документами.

Платон, несмотря на преддембельскую депрессию, оценивает свой опыт скорее как положительный:

— Был момент, когда я даже захотел стать врачом, но, конечно, не стал — слишком сложно. Я очень сдружился с коллективом, с медсестрами и хирургами, мы потом долго поддерживали отношения. И даже свою первую настоящую работу айтишником я нашел через одну из сотрудниц родильного дома.

Напоследок я спрашиваю, как относятся к альтернативщикам те, кто служил: чувствуется ли некое пренебрежение?

— Иногда от малознакомых людей что-то подобное проскальзывает, но если брать родственников и близких — нет, они были рады за меня, — говорит Юрий. — А если у кого-то пренебрежительное отношение, то меня это не особенно трогает.

Платон поддерживает:

— Наоборот, те друзья, что сходили в армию, не были в восторге, так что отношение ко мне нормальное, тем более я делал нужную и местами тяжелую работу.

В конце концов, ребята не откосили, а сыграли по тем правилам, что предложило само государство. Долг перед Родиной закрыт.