Елена Папанова, актриса театра и кино: «Я не люблю играть положительные роли»

Актриса театра имени Ермоловой Елена Папанова считает, что лучше всего у нее получается играть персонажей неоднозначных, с явной червоточинкой. О своих любимых ролях, о том, какие роли в исполнении отца, Анатолия Папанова, ей нравились больше всего, и почему она называет режиссёра Валерию Гай Германику своей «крёстной мамой», Елена рассказала в эксклюзивном интервью нашему изданию.

– Елена Анатольевна, в следующем году у вас юбилей. Уже знаете, как будете отмечать?

– Ой, пока не знаю, мне даже пока не хочется думать об этой дате!

– А что так? Вы не любите свои дни рождения?

– Сейчас уже не очень, раньше я их любила больше. Конечно, как-то я этот юбилей отпраздную, он не останется незамеченным. Причём хотелось бы не только отметить круглую дату в узком домашнем кругу, но и по сему поводу воплотить в жизнь одну творческую задумку. Пока всех секретов открывать не буду! (улыбается. – Прим. авт.)

– Елена Анатольевна, а вы помните, какая роль в театре имени Ермоловой у вас была первой?

– Конечно, я помню её. Я только-только окончила курс Владимира Алексеевича Андреева и пришла в театр, когда заболела исполнительница одной из главных ролей спектакля «Дарю тебе жизнь» Раиса Семёновна Губина. Мне предложили её заменить. Так я сыграла молодую маму, которая потеряла мужа, он погиб на заводской стройке. Моя героиня осталась одна с ребёнком, и её не бросили, все помогали, кто как мог. С той роли всё и началось.

– На какие ошибки вам указывали режиссеры на заре вашей актерской карьеры? Что тяжелее всего давалось на сцене?

– Сколько себя помню, тяжелее всего всегда было петь. Когда я только пришла в театр имени Ермоловой, у нас в репертуаре был спектакль по пьесе Островского «Не в свои сани не садись». Я играла в нём роль девушки-служанки, которая всё время пела. В своё время в институте у меня был такой предмет, как «вокал», и по нему у меня всегда была пятёрка. Но, несмотря на это, петь на сцене я никогда особо не любила. В день такого спектакля я начинала волноваться уже с утра, у меня пропадал аппетит, и думала только об одном: как я буду петь?

– Не поняла: вы стесняетесь или просто боитесь, что не дотягиваете какие-то ноты?

– Нет, я не стесняюсь, но знаю, что у меня не стопроцентный слух, поэтому больше, конечно, переживаю за фальшивое исполнение.

– В каких постановках вы заняты сегодня?

– Я занята только в одном спектакле, который называется «Весенняя гроза», сюжет которого повествует о событиях в Америке в 50-х годах. У меня там небольшая роль, но я её очень люблю. И там есть танцы. Вот танцы мне гораздо ближе, чем пение!

– Говорят, сегодня в театрах недостаточно хороших современных пьес…

– Пожалуй, это так: сегодня хороших пьес достаточно мало. Я говорю о современных постановках. Но это моё личное мнение.

– А есть другие театры, в которые вам нравится ходить?

– Недавно я была в театре Евгения Миронова и посмотрела там потрясающий спектакль, который называется «Рассказы Шукшина». Мне очень понравилось!

– С кем из актеров труппы театра вы наиболее дружны? Дружат ли в театре имени Ермоловой семьями?

– Насчёт того, дружат ли семьями, не знаю. Лично у меня в театре хорошие отношения со всеми, хотя близких друзей нет. У меня вообще очень мало друзей – всего две подруги со школьных времён.

– Елена Анатольевна, что вы можете сказать о театральных новичках? Кажется, сегодня молодым актерам все меньше хочется служить театру, их больше манит кинематограф…

– По нашему театру я этого не замечаю, потому что большинство актёров у нас молодые. И наш художественный руководитель театра Олег Меньшиков, и другие – все готовы к самопожертвованию, они горят театром, они ему преданы. Думаю, что кого-то в кинематограф манит именно зарплата, ведь, чего скрывать, за съёмки платят в разы больше. А молодым нужно на что-то жить, так что их можно понять. Кроме того, кино, телевидение дают популярность, которой не даёт сегодня театр.

– А какие отношения у вас складываются с кинематографом? Вам хочется сниматься? Ведь многие театральные актеры говорят, мол, «Кино – это не мое…»

– Я буду честна: мне сниматься нравится!

– Но вас нечасто можно увидеть на телеэкране…

– Я вышла замуж, когда была ещё студенткой, мы с моим мужем учились на одном курсе. После окончания я начала свою работу в театре Ермоловой, но вскоре родила дочь и пребывала в декретном отпуске. Как раз тогда наш театр поехал на гастроли в ГДР. Позвали и меня, но я кормила ребёнка грудью и поэтому отказалась. В то же время мне пришлось отказаться от нескольких ролей в кино. Позже то же самое повторилось, когда родилась моя вторая дочь. Меня стали звать реже, затем и вовсе наступил период затишья. Мама говорила: «Лена, успокойся, твоё время ещё придёт. Папа в молодости же тоже мало снимался!» Папа, кстати, меня называл «мой талисман»: в тот день, когда я родилась, ему дали первую главную роль в Театре Сатиры. Подрастала я – росла и популярность отца.

– Елена Анатольевна, выбирая профессию, вы пошли по следам родителей. Вас не отговаривали?

– Ещё как отговаривали! Но я их ослушалась, потому что о сцене мечтала с раннего детства. И не просто мечтала, но и занималась в народном театре в доме культуры Каучук и в студии художественного слова при ВТО. Студией руководила Нина Соломоновна Михоэлс, дочь легендарного Соломона Михоэлса, убитого в 1948 году во время сталинских репрессий. Так что с моей стороны это было не просто баловством, я хотела стать актрисой. А родителей, с одной стороны, тоже можно понять: они знали, что женщине в актёрской профессии тяжело, не всё зависит от твоих способностей и твоего трудолюбия. У нас ведь очень многое зависит просто от случая. В нашей профессии много унизительного... Тем не менее, весной 1971 года я, ничего не сказав родителям, отнесла документы в ГИТИС и поступила с первой попытки. Папа был в гневе, он предупреждал, что быть потомственным актёром – занятие неблагодарное. И, конечно, был прав: очень трудно перепрыгнуть ту планку, которую задают твои родители-актёры. В институте был случай, я репетировала монолог Агафьи Тихоновны из «Женитьбы», у меня не клеилось, ничего не получалось. Был один педагог, который со мной мучился-мучился, а потом сказал: «Лена, ты подумай, надо ли тебе все это?»

– А вы?

– А я после этого только ещё больше захотела доказать, что могу этим заниматься. И ни разу не жалела, что пошла по стопам родителей.

– Елена Анатольевна, а почему вы пошли в Театр Ермоловой? А разве вы не хотели работать в Театре Сатиры, как ваши родители?

– Конечно, хотела, но папа был категорически против. Не хотел просить за меня, пользоваться какими-то связями, ему всё это претило, это было не в его правилах. Он и в работе-то увидел меня всего однажды: всё времени не было. Возникли как-то идеи совместной постановки… Но потом он сказал: «Ну что скажут в театре? Что Папанов привел свою дочку. Нет…» Так мы с отцом мы так ни разу и не поработали ни на сцене, ни в кадре.

– Традиционный вопрос для любого актёра: ваша любимая роль?

– Их несколько. Роль мисс Эндрю в детском спектакле «Мэри Поппинс». Я любила эту свою роль за то, что каждый раз её можно было играть по-разному, она давала большое поле для импровизации, можно было хулиганить… Сейчас этого спектакля, к сожалению, в репертуаре нет. Я очень любила «Женитьбу Бальзаминова», где играла кухарку Матрёну. Любила «Мещанскую свадьбу», в которой играла невесту…

– А какие роли вам легче даются – положительных или отрицательных героев?

– Знаете, я вообще положительных героев играть не люблю и, наверное, не умею. Мне это не очень интересно. Мне обязательно нужно, чтобы мой герой был с характером, с червоточинкой. В прошлом году я снималась в одном сериале, играла маму главного героя. Она была очень хорошая, всем помогала, постоянно пекла разные вкусности и всех угощала… Так вот это была не моя роль! Вот ранее я тоже играла маму одного из главных героев в проекте Гай Германики «Краткий курс счастливой жизни», эдакую деревенскую бабу, которая приезжает из провинции к своему сыну и обкрадывает его гражданскую жену. Честно, сказать, играть эту роль мне было очень интересно!

– Раз уж заговорили о Гай Германике, не могу не спросить: как вам работалось на съёмочной площадке под её руководством?

– Замечательно, потому что я никогда не спорю с режиссёрами и всегда делаю то, что они просят. Уверена: спорить с режиссёрами, особенно в кино, нельзя. Кино – это искусство режиссёра, а не актёра. Лерочку я зову своей «крёстной мамой» в кинематографе. Конечно, я снималась в кино и до неё, но, как я уже сказала, потом был провал, я ходила на пробы, но предложений всё равно было мало. А вот после «Школы» Гай Германики меня стали приглашать и другие режиссёры, я снова стала сниматься в кино. Я Лере так и сказала, не смотря на то, что она – ровесница моей младшей дочери: «Лера, вы моя крёстная мама в кино!»

– Вы обращаетесь к ней на «вы»?

– Я ко всем обращаюсь на «вы». В своё время мне довелось преподавать в институте, и там нас приучили обращаться к студентам на «вы». Знаете, могу даже сказать, что мне достаточно сложно переходить с человеком на «ты».

– Как вы можете охарактеризовать свой неоднозначный персонаж в сериале «Школа», вашу учительницу русского языка и литературы (а затем и директора школы) Валентину Харитоновну?

– Это героиня больше положительная, нежели отрицательная. Она представляет собой продукт своего времени, советского времени. Мы с Лерой хотели показать зрителю педагога не от Бога. Валентина Харитоновна знает свой предмет, но она не учитель от природы, нет у неё такого призвания, её дети не любят, она не может найти к ним подход, она не очень понимает современную молодёжь. Я не хочу сказать, что все учителя советского времени такие же, но такие часто встречаются.

– Для вас финал сценария не были шоком? Если бы сценарий писали вы, то как бы вы закончили «Школу»?

– Фильм очень жесткий, трагический, о судьбе одинокой девочки. Но для меня его окончание не было шоком, более того, я уверена, что суицид главной героини – единственный логический финал. Не представляю, как бы закончила сериал я, если бы писала сценарий сама.

– Неужели в современной школе такая концентрация всего плохого?

– По крайней мере, не показано ничего необычного, только правда. Мои девочки тоже учились в обычной школе. И я знаю, что некоторые их одноклассницы в старших классах сделали аборт. Также я точно знаю, что в некоторых школах есть наркотики… Остаётся надеяться, что сериал кое-кого заставил всерьёз задуматься над тем, что сегодня в школах происходит.

– Мне кажется, вам легко было играть директора школы, вы очень органично смотрелись в этой роли. Наверное, потому что вы сама немного старорежимная?

– Вы правы. Когда я впервые пришла на съёмочную площадку «Школы» и увидела школьниц в мини-юбках, на шпильках и с ярким макияжем на лице, я обомлела. Считаю большой глупостью то, что школьникам всей страны в один момент было разрешено ходить в школу, в чём угодно. Помню, мне в восьмом классе стал нравиться один мальчик. Тогда все девочки ходили в школу в коричневых школьных платьях, в черных фартуках, с одинаковыми портфелями… Чтобы выделиться, я стала всего лишь пудриться. Моя классная руководительница вызвала в школу бабушку и попросила поговорить со мной, чтобы я перестала пользоваться пудрой.

– Почему в школу вызвали именно бабушку, а не знаменитых родителей?

– Потому что до пятнадцати лет я воспитывалась именно у бабушки и дедушки. Родители были молодыми, востребованными актёрами. Мы жили большой семьей в коммунальной квартире в стесненных условиях. Когда родители получили комнату в общежитии при театре Сатиры, они туда уехали без меня, так как жизнь артистов предполагает занятость целый день до позднего вечера, а бабушка с дедушкой к тому времени были уже на пенсии и могли уделять мне много внимания.

– Бытует мнение, что дочь всегда ищет такого супруга, который бы походил на ее отца. В отношении вашего выбора это мнение имеет место быть?

– Своего мужа, когда он им ещё не был, я с отцом не сравнивала. Мы просто полюбили друг друга, поженились и до сих пор вместе. Когда мы с ним только поженились, все говорили, что меня, дочь Папанова, Юра выбрал именно ради карьеры. Из-за этого мы с ним стали ещё ближе: муж всегда стремился доказать мне и всем остальным, что любит меня «просто так». Однажды, когда я уже родила нашу старшую дочь, а Юра учился в аспирантуре, и нам не хватало денег, он, никому ничего не говоря, устроился подрабатывать грузчиком в булочную неподалёку от дома. В обязанности грузчиков входило выносить лотки с хлебом и ставить на полки в магазине. Как-то раз мама приехала к нам в гости и, увидев, что в доме нет хлеба, пошла за ним в ту самую булочную, в которой работал Юра. Естественно, по закону подлости они столкнулись. Мама потом спрашивала, почему мы такие гордые, почему мы им с папой не сообщили, что нуждаемся... Ответ был прост: Юра не хотел, чтобы люди говорили, будто он женился на дочке Папанова из-за денег или из-за карьеры. Когда папа неожиданно скончался в 87-ом году, Юра стал главой нашей семьи. Папа не вернулся со съёмок на спектакль, нам об этом сообщили, когда мы с Юрой были на даче. Тогда муж поехал в Москву. В комнате папы горел свет, но квартира была закрыта, никто не открывал. Юра лез на тринадцатый этаж с балкона на балкон, затем разбил окно на нашем балконе и обнаружил папу мёртвым. Я ждала Юру на даче. Узнав о смерти папы, пошла на второй этаж, в его комнату, легла на его кровать и рыдала всю ночь.

– Народ помнит Анатолия Папанова как Лёлика из «Бриллиантовой руки», как Сокол-Кружкина из «Берегись автомобиля»… А какие из ролей вашего отца стали вашими любимыми?

– Знаете, папины комедийные роли мне нравятся в меньшей степени. Я считаю, что ему лучше давались роли трагического плана. Ведь сколько им сыграно героев в классических постановках – Ионыч Чехова, Фамусов Грибоедова… Мне очень нравится, как он сыграл доктора Самойленко в картине «Плохой хороший человек» по чеховской повести «Дуэль»… Он и сам хотел, чтобы его оценили по другим ролям, не по комедийным.

– Елена Анатольевна, ваши родители счастливо прожили 43 года. Вы что-то переняли из их манеры общения с мамой, копировали модель их взаимоотношений?

– Конечно. Кроме того, родители моего мужа тоже всегда были вместе. Мои бабушки и дедушки, что с маминой, что с папиной сторон, тоже всегда жили в мире и согласии, никто ни от кого не уходил и никогда не разводился, браки были крепкими. Мы с мужем переняли эту традицию, надеемся, что ее поддержат и наши дети.

– А как устроились в жизни ваши дочери, Елена Анатольевна? Какие профессии выбрали они?

– Моя старшая дочь могла бы стать актрисой, она человек не без способностей. Но она заканчивала школу в период перестройки. Зарплаты в театре и сейчас-то маленькие, а тогда вообще были грошовые. Да и дочь никогда не проявляла такого интереса к актёрской профессии, как я в её годы. Как-то она заявила: «Мама, я хотела бы быть актрисой при условии, что меня бы много снимали и платили бы большую зарплату». Я ей объяснила, что нельзя выбирать актёрскую профессию, руководствуясь одним лишь желанием побольше получать. Ведь если этого не произойдёт, рискуешь остаться несчастным человеком. Далеко не все актёры много снимаются и много получают. Есть те, которые просто трудятся, получают удовольствие от любимой работы и не мыслят жизни без неё. Не все их знают, особенно в провинции. Они могут работать на голом энтузиазме, если им интересен какой-то проект, какая-то постановка. Например, я бы снялась и бесплатно, если бы меня привлекла какая-то роль. Более того, я много лет работала в студии «Театр» у Алексея Левинского совершенно бесплатно. Там я играла то, что не играла в театре. И мне было очень интересно работать с Лёшей… В общем, в конце концов, моя старшая дочь связала свою жизнь с корейским языком, с корейской филологией. В младшей дочери я никогда не чувствовала актёрских задатков, у неё тяга к точным наукам, она закончила экономический факультет.

– Кем мечтает стать внук?

– Ему сейчас всего шесть лет и, скорее всего, на этот вопрос он и сам бы вам не ответил. Ему очень нравится собирать конструкторы «Лего». Я бы хотела, чтобы он был врачом.

– Он уже смотрел фильмы, в которых играл его прадед?

– Пока нет, но зато он мой большой поклонник. Как-то раз даже сказал, что тоже хочет играть в театре, как бабушка.

– Он называет вас бабушкой? Просто знаю, что многие известные женщины предпочитают, когда внуки и даже дети называют их просто по имени…

– Да, и я ужасно не хотела, чтобы внук называл меня «бабушкой». Когда у папы родились внучки, они все называли его просто «Толя». Вот и меня Игаль звал «Лена». Пока у нас не появилась няня, которая приучила его называть меня бабушкой. Сейчас он зовет меня бабулей.